| Государственное бюджетное профессиональное образовательное учреждение Республики Крым |
| «КЕРЧЕНСКИЙ МОРСКОЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ» |
| Конспект урока по литературе , посвящённого годовщине воссоединения России и Крыма: «Нашему Крыму с чем сравниться? Не с чем нашему Крыму сравниваться!» (В.В.Маяковский и Крым) |
| Разработала: Пономаренко Л.Л., преподаватель русского языка и литературы |
| Керчь |
| 2017 |
Тема: «Нашему Крыму с чем сравниться? Не с чем нашему Крыму сравниваться!» (В.В.Маяковский и Крым).
Цели:
Углубить знания учащихся о личности и творчестве В.Маяковского;
Показать оригинальность таланта В.Маяковского;
Воспитывать чувство любви к родному языку и русской литературе.
Форма урока: урок-лекция.
Ход урока
Организационный этап.
Мотивация учебной деятельности. Слово учителя.
Владимир Маяковский впервые приезжает в Крым в 1913 г. в ходе творческого турне по городам южной России, где он, Игорь Северянин и другие футуристы выступают с лекциями о литературе и с чтением стихов. Последующие визиты поэта в Крым носили такой же характер: литературная работа, выступления. Начиная с 1925 года, Маяковский регулярно посещает Крым, особенно Ялту. Увлекшись кинематографом, он сотрудничал со старейшей в России Ялтинской киностудией, здесь же при виде парохода «Теодор Нетте» у Маяковского рождается замысел известного стихотворения «Товарищу Нетте – пароходу и человеку». Здесь были написаны и многие другие стихотворения, некоторые с характерными названиями: «Крым», «Севастополь – Ялта», «Евпатория», «Ялта – Новороссийск».
Владимир Маяковский любил Крым и воспевал его со всей поэтической страстью, называя «копией древнего рая».
Почти сто лет назад Маяковский первый раз приехал в Крым. С поэтами-футуристами Бурлюком и Северянином 20-летний начинающий поэт путешествовал по югу России. Но, видно, поездка его не впечатлила, поскольку в творчестве отражения не нашла. Зато когда он приехал сюда второй раз, через десять лет, в 1924 году... Правда, и человек уже это был другой – крупнейший поэт страны. За это время Маяковский выпустил около четырех десятков книг, написал «Облако в штанах», «Мистерию Буфф», «150 000 000», «Про это»…
Затем Маяковский приезжал в Крым каждое лето с 1926 по 1929 год. Но отдых его проходил в разъездах по Крыму: он ездил по санаториям и читал свои стихи.
– Сюда съезжаются со всего Советского Союза, – говорил он. – Тебя слушают одновременно рабочие, крестьяне, интеллигенты из таких мест, куда в жизни не попадешь.
В 1926 году Маяковский был почетным гостем симферопольской газеты «Красный Крым» и подарил редакции свое неопубликованное стихотворение «Тропики». Он писал в Москву: «Как ни странно, а я пишу из Симферополя. Сегодня еду в Евпаторию, а через день обратно в Ялту».
В Евпатории курортное управление попросило Маяковского выступить перед больными костным туберкулезом в санатории «Таласса». Перед ним на кроватях лежали и сидели в инвалидных креслах больные, стояли врачи и медсестры. Очевидцам вспоминали потом эпизод с чтением стихотворения «Сергею Есенину». После слов «Надо жизнь сначала переделать, переделав – можно воспевать» он на секунду остановился, потому что дальше шли строки: «Это время трудновато для пера: но скажите, вы, калеки и калекши, где, когда, какой великий выбирал путь, чтобы протоптанней и легше?» Их читать было в этой аудитории нельзя, и Маяковский полностью их пропустил.
Весь следующий 1927 год Маяковский разъезжал по стране, побывал за границей. Но в конце лета все равно приехал в Крым. Бывший заведующий представительством Госиздата РСФСР на Южном берегу Крыма Григорий Фидлер вспоминал, как Маяковский в ялтинском курзале читал свое стихотворение «Товарищу Нетте, пароходу и человеку». «В тот вечер, когда Владимир Владимирович произнес строки: «В порт, горящий, как расплавленное лето, разворачивался и входил товарищ «Теодор Нетте» – до нас донесся судовой гудок. Это в Ялтинский порт, «горящий, как расплавленное лето», входил пароход. Маяковский прервал чтение, прислушался к гудку. Немного побледнев от неожиданности и охватившего его волнения, повысив голос, продолжал:
Это – он.
Я узнаю его
В блюдечках-очках
Спасательных кругов.
– Здравствуй, Нетте!
Как я рад, что ты живой…
Владимир Владимирович по гудку узнал, что в порт вошел «Теодор Нетте», названный в честь советского дипломата, убитого во время перевозки дипломатической почты… До этого вечера мне посчастливилось несколько раз слышать в исполнении Маяковского это стихотворение… Но так, как в это лето 1927 года, поэт еще никогда не читал «Теодора Нетте». Волнение поэта передалось публике, понявшей, что в порт вошел пароход, носящий имя человека, о котором только что Маяковский читал чудесные стихи».
В Крыму тогда Владимир Владимирович пробыл до сентября. «Я живу в Ялте, – писал он. – Вернее, это так называется, потому что езжу читать во все имеющиеся стороны». Особенно поэт любил санаторий «Ливадия». Людям, отдыхавшим в бывшем царском дворце, он посвятил стихотворение «Чудеса». Работоспособность Маяковского была колоссальной. В этот же приезд он закончил поэму «Хорошо!», которую отправил из Ялты прямо в Госиздат.
На крымском материале Маяковский создал немало произведений самых разных жанров. Первый свой киносценарий он написал в 1926 году – о ребятах из пионерского лагеря «Артек». По этому сценарию в 1928 году сняли первый артековский фильм под названием «Дети». В те годы в Ялте была кинофабрика, принадлежавшая Всеукраинскому фотокиноуправлению. Маяковский часто бывал на съемках, встречался с киношниками. Второй его сценарий тоже зародился в Ялте. На этот раз это был комедийный фильм «Слон и Спичка». Поэт «бичевал» зажиревших на государственных хлебах завтрестами, вроде Слона и его жены Спички. По сюжету толстого и сытого завтрестом довели до нормального человеческого облика режим экономии и курортно-медицинский режим. Малоправдоподобные, казалось бы, сцены из фильма до сих пор сохраняют силу сатирического обобщения.
К сожалению, подавляющее большинство наших соотечественников встречается с поэзией Маяковского только в школе и практически не знает его лирики – тонкой, нежной, эмоциональной. О крымской природе он писал с восторгом:
Я езжу
по Южному
берегу Крыма –
Не Крым,
а копия
древнего рая!
Какая фауна,
флора
и климат!
Пою, восторгаясь и озирая!
Хожу,
гляжу в окно ли я –
Цветы
да небо синее,
то в нос тебе
магнолия,
то в глаз тебе
глициния.
Со стихами Маяковского в литературу вошла новая для той поры тема – курортная: «Идет ремонт ускоренный в огромной крымской кузнице».
И глупо звать его
«Красная Ницца»,
И скушно звать
«Всесоюзная здравница».
Нашему
Крыму
с чем сравниться?
Не с чем
нашему
Крыму
сравниваться!
Чтение учащимся стихотворения «Крым».
Хожу,
гляжу в окно ли я
цветы
да небо синее,
то в нос тебе магнолия,
то в глаз тебе
глициния.
На молоко
сменил
чаи
в сиянье
лунных чар.
И днем
и ночью
на Чаир
вода
бежит, рыча.
Под страшной
стражей
волн-борцов
глубины вод гноят
повыброшенных
из дворцов
тритонов и наяд.
А во дворцах
другая жизнь:
насытясь
водной блажью,
иди, рабочий,
и ложись
в кровать
великокняжью.
Пылают горы-горны,
и море синеблузится.
Людей
ремонт ускоренный
в огромной
крымской кузнице. (1927)
Заключительное слово учителя.
Владимир Маяковский любил бывать в Крыму, с достопримечательностями которого познакомился еще в 1913 году. Однако после революции его частые поездки на Крымский полуостров носили, как правило, деловой характер. О том, чтобы отдохнуть на морском побережье, не было и речи, так как поэт был буквально нарасхват. Утром он заседал в правлении местных литераторов, в обед выступал с докладом о жизни пролетариата в Америке, а вечером читал стихи перед рабочими порта или же местной фабрики. Такой распорядок дня был вполне привычным и типичным для Маяковского, который втайне завидовал многочисленным курортникам, приезжающим на отдых и оздоровление. Именно им в 1927 году он посвятил стихотворение «Крым», в котором юношеские воспоминания поэта переплелись с советской действительностью.
Двадцатилетнему Маяковскому крымский полуостров запомнился как один большой фешенебельный курорт, где состоятельные и именитые россияне строили элитные дачи. Так было испокон веков, и свою резиденцию в Крыму имели многие русские графы и князья. Действительно, это место идеально подходило для отдыха, о чем, впрочем, сам Маяковский отзывается с некой долей иронии, отмечая, что природа действительно благосклонна к отдыхающим – «то в нос тебе магнолия, то в глаз тебе глициния». Однако теперь вся эта роскошь доступна простым советским труженикам, которые проводят свои отпуска в комфортабельных санаториях. Именно в них превратились бывшие дворцы русской знати, лишенные былой роскоши и красоты. На этом Маяковский старается не акцентировать внимания, однако не может обойти стороной тот факт, что нынче «глубины вод гноят повыброшенных из дворцов тритонов и наяд».
Поэт не дает оценки происходящему, хотя и понимает, что национальное достояние страны безжалостно уничтожается в угоду вчерашним крестьянам. Однако Маяковский с присущим ему максимализмом искренне считает, что это – вполне разумная плата за возможность простого советского человека почувствовать себя если и не графом Воронцовым, то, хотя бы, достаточно состоятельным и уважаемым человеком, который может позволить себе лечь «в кровать великокняжью». Пропаганда равных возможностей вынуждает автора отказываться от культурных и исторических ценностей, которым отныне отводится второстепенная роль. Но и самому трудяге в новом мире отводится весьма конкретная роль, его поэт воспринимает как винтик огромного механизма, который должен работать без сбоев. Поэтому знаменитые курорты Маяковский квалифицирует как огромный цех по восстановлению здоровья, где производится «людей ремонт ускоренный».
Владимир Маяковский любил отдыхать в Крыму, он объездил полуостров вдоль и поперек. Поэт посвятил Крыму тринадцать стихотворений, написанных здесь же, в Крыму.
Впервые Маяковский приехал в Крым 27 декабря 1913 г. вместе с поэтом Игорем Северянином по приглашению местного поэта-футуриста Вадима Баяна.
В следующий раз Маяковский приехал в Крым только через 11 лет, в 1924-м, когда полуостров только отстраивал новую систему санаторного лечения в первые годы становления советской власти, еще пока воспеваемой поэтом: «Чудеса» о встрече с «мужиками-санаторниками» в «царевых дворцах» – первом в мире «Крестьянском курорте – Ливадия». В стихотворении «Крым» в 1928 г. поэт не только рассказывает о строительстве нового Крыма, в котором «рабочий Крыма надевает стихиям железобетонный намордник», но и настоятельно рекомендует не называть Крым «Красной Ниццей» и «Всесоюзной здравницей» утверждая, что «Не с чем нашему Крыму сравниваться!». Однако уже в следующем стихотворении из Крыма «Земля наша обильна», где он пробыл почти два месяца в 1928 году поэт устал от советского сервиса. «О, до чего же всего у нас много, и до чего же ж мало умеют!
На юге Маяковский бывал ежегодно, хотя ни Крым, ни Кавказ не были для него просто курортом. «Отдыхать некогда!» –говорил он.
«Маяковский, выезжая отдыхать на юг, менял там свой режим — подолгу лежал на солнце, вел размеренную жизнь, но для головы, для мозга он режима не менял. Он продолжал работать, продолжал обдумывать свои новые произведения. И даже нередко выступал перед публикой с чтением своих стихов. Это был, конечно, не отдых»,
Михаил Зощенко .
Крым
Хожу,гляжу в окно ли я –
цветы
да небо синее,
то в нос тебе
магнолия,
то в глаз тебе
глициния.
На молоко
сменил
чай
в сияньи
лунных чар.
И днем
и ночью
на Чаир¹
вода
бежит, рыча.
Под страшной
стражей
волн-борцов
глубины вод гноят
повыброшенных
из дворцов
тритонов³ и наяд³.
А во дворцах
другая жизнь:
насытясь
водной блажью,
иди, рабочий,
и ложись
в кровать
великокняжью.
Пылают горы-горны,
и море синеблузиггся.
Людей
ремонт ускоренный
в огромной
крымской кузнице.
Крым. Впервые – газета «Комсомольская правда», М., 1927
, 19 июня
Примечание
¹Парк Чаи́р – памятник садово-парковой архитектуры Крыма, расположенный в поселке Гаспра.
²Тритоны и ³наяды – персонажи древнегреческой мифологии.
Чудеса
Как днище бочки,правильным диском
стояла
луна
над дворцом Ливадийским.
Взошла над землей
и пошла заливать ее,
и льется на море,
на мир,
на Ливадию.
В царевых дворцах¹ –
мужики-санаторники.
Луна, как дура,
почти в исступлении,
глядят
глаза
блинорожия плоского
в афишу на стенах дворца:
«Во вторник
выступление
товарища Маяковского».²
Сам самодержец,
здесь же,
рядом,
гонял по залам
и по биллиардам.
И вот,
где Романов
дулся с маркёрами,
шары
ложа
под свитское ржание,
читаю я
крестьянам
о форме
стихов –
и о содержании.
Звонок.
Луна
отодвинулась тусклая,
и я,
в электричестве,
стою на эстраде.
Сидят предо мною
рязанские,
тульские,
почесывают бороды русские,
ерошат пальцами
русые пряди.
Их лица ясны,
яснее, чем блюдце,
где надо –
хмуреют,
где надо –
смеются.
Пусть тот,
кто Советам
не знает цену,
со мною станет
от радости пьяным:
где можно
еще
читать во дворце –
что?
Стихи!,
Кому?
Крестьянам!
Такую страну
и сравнивать не с чем,–
где еще
мыслимы
подобные вещи?!
И думаю я
обо всем,
как о чуде.
Такое настало,
а что еще будет!
Вижу:
выходят
после лекции
два мужика
слоновьей комплекции.
Уселись
вдвоем
под стеклянный, шар,
и первый
второму
заметил:
–
Мишка,
оченно хороша –
эта
последняя
была рифмишка.–
И долго еще
гудят ливадийцы
на желтых дорожках,
у синей водицы.
1927 г.
Чудеса! Впервые - газ. «Рабочая Москва», М., 1927, 28 сентября.
Примечания:
¹В 1925 году В Ливадии открылся крестьянский санаторий. На арке ворот, там, где раньше было написано «Ливадия – имени его императорского величества», появилась новая надпись: «Крестьянский курорт – Ливадия».
²...в афишу на стенах дворца «Во вторник выступление товарища Маяковского...» – Выступление Маяковского в Ливадийском дворце в Крыму, в бывшей летней резиденции царя, состоялось 22 августа 1927 года.
Крым
И глупо звать его«Красная Ницца»,
и скушно
звать
«Всесоюзная здравница».
Нашему
Крыму
с чем сравниться?
Не с чем
нашему
Крыму
сравниваться!
Надо ль,
не надо ль,
цветов наряды–
лозою
шесточек задран.
Вином
и цветами
пьянит Ореанда¹,
в цветах
и в вине –
Массандра².
Воздух –
желт.
Песок –
желт.
Сравнишь –
получится ложь ведь!
Солнце
шпарит.
Солнце –
жжет.
Как лошадь.
Цветы
природа
растрачивает, соря –
для солнца
светлоголового.
И все это
наслаждало
одного царя!
Смешно –
честное слово!
А теперь
играет
меж цветочных ливней
ветер,
пламя флажков теребя.
Стоят санатории
разных именей:
Ленина,
Дзержинского,
Десятого Октября.
Братва –
рада,
Надела трусики.
Уже
винограды
закручивают усики.
Рад
город.
При этаком росте
с гор
скоро
навезут грозди.
Посмотрите
под тень аллей,
что ни парк –
народом полон.
Санаторники
занимаются
«волей»,
или
попросту
«валяй болом».
Винтовка
мишень
на полене долбит,
учатся
бить Чемберлена³.
Целься лучше:
у лордов
лбы
тверже,
чем полено.
Третьи
на пляжах
себя расположили,
нагоняют
на брюхо
бронзу.
Четвертые
дуют кефир
или
нюхают
разную розу.
Рвало
здесь
землетрясение⁴
дороги петли,
сакли
расшатало,
ухватив за край,
развезувился⁵
старик Ай-Петри⁶.
Ай, Петри!
А-я-я-я-яй!
Но пока
выписываю
эти стихи я,
подрезая
ураганам
корни,
рабочий Крыма
надевает стихиям
железобетонный намордник.
Примечание
Крым. Впервые – газ. «Комсомольская правда», М., 1928, 25 сентября.
Написано в Алупке 25 июля 1928 года.
Примечания:
¹Ореанда, ²Массандра — поселки около Ялты, славящиеся виноделием.
³Чемберлен Остин (1863—1937) — министр иностранных дел Англии в 1924—1929 гг. Проводил антисоветскую политику.
⁴В сентябре 1927 г. в Крыму было сильное землетрясение.
⁵Развезувился — то есть уподобился Везувию (гора-вулкан в Италии, близ Неаполя).
⁶Ай-Петри — одна из вершин главной гряды Крымских гор.
Евпатория
Чуть вздыхает волна,
и, вторя ей,
ветерок
над Евпаторией.
Ветерки эти самые
рыскают,
гладят
щеку евпаторийскую.
Ляжем
пляжем
в песочке рыться мы
бронзовыми
евпаторийцами.
Скрип уключин,
всплески
и крики –
развлекаются
евпаторийки.
В дым черны,
в тюбетейках ярких
караимы
евпаторьяки.
И сравнясь,
загорают рьяней
москвичи –
евпаторьяне.
Всюду розы
на ножках тонких.
Радуются
евпаторёнки.
Все болезни
выжмут
горячие
грязи
евпаторячьи.
Пуд за лето
с любого толстого
соскребет
евпаторство.
Очень жаль мне
тех,
которые
не бывали
в Евпатории.
Написано 3 августа 1928 года во время пребывания в Евпатории.
Евпатория. Впервые – газета «Вечерняя Москва», 1928,
13 августа.
Земля наша обильна
Я езжупо южному
берегу Крыма,-
не Крым,
а копия
древнего рая!
Какая фауна,
флора
и климат!
Пою,
восторгаясь
и озирая.
Огромное
синее
Черное море.
Часы
и дни
берегами едем,
слезай,
освежайся,
ездой уморен.
Простите, товарищ,
купаться негде.
Окурки
с бутылками
градом упали–
здесь
даже
корове
лежать не годится,
а сядешь в кабинку –
тебе
из купален
вопьется
заноза-змея
в ягодицу.
Огромны
сады
в раю симферопольском,-
пудами
плодов
обвисают к лету.
Иду
по ларькам
Евпатории
обыском,–
хоть четверть персика!–
Персиков нету.
Побегал,
хоть версты
меряй на счетчике!
А персик
мой
на базаре и во поле,
слезой
обливая
пушистые щечки,
за час езды
гниет в Симферополе.
Громада
дворцов
отдыхающим нравится.
Прилег
и вскочил от кусачей тоски ты,
и крик
содрогает
спокойствие здравницы:
– Спасите,
на помощь,
съели москиты!–
Но вас
успокоят
разумностью критики,
тревожа
свечой
паутину и пыль:
«Какие же ж
это,
товарищ,
москитики,
они же ж,
товарищ,
просто клопы!»
В душе
сомнений
переполох.
Контрасты –
черт задери их!
Страна абрикосов,
дюшесов
и блох,
здоровья
и
дизентерии.
Республику
нашу
не спрятать под ноготь,
шестая
мира
покроется ею.
О,
до чего же
всего у нас много,
и до чего же ж
мало умеют!
Примечание
Земля наша обильна. Впервые – газета «Комсомольская правда», М., 1928, 23 августа.
«Земля наша обильна» – измененная цитата из стихотворения А. К. Толстого «История государства российского от Гостомысла до Тимашева» (у А. К. Толстого: «Земля была обильна», «Земля, как есть, обильна»).
Небесный чердак
Мы пролетали,мы миновали
местности
странных наименований.
Среднее
между
«сукин сын»
и между
«укуси» –
Сууксу¹
показал
кипарисы-носы
и унесся
в туманную синь.
Го-
ра.
Груз.
Уф!
По-
ра.
Гур-
зуф.
Станция.
Стала машина старушка.
Полпути.
Неужто?!
Правильно
было б
сказать «Алушка»,
а они, как дети –
«Алушта».
В путь,
в зной,
крутизной!
Туда,
где горизонта черта,
где зубы
гор
из небесного рта,
туда,
в конец,
к небесам на чердак,
на –
Чатырдаг².
Кустов хохол
да редкие дерева
Холодно.
Перевал.
Исчезло море.
Нет его.
В тумане фиолетовом.
Да под нами
на поляне
радуги пыланье.
И вот
умолк
мотор-хохотун.
Перед фронтом
серебряных тополей
мы
пронеслись
на свободном ходу
и
через час –
в Симферополе
Небесный чердак. Впервые – газ, «Ленинградская правда», 1928, 21 октября (с подзаголовком «Пейзажный отдыхательный стих»).
Примечание
¹Сууксу – мыс на Южном берегу Крыма.
²Чатырдаг – платообразный массив в Главной гряде Крымских гор.
Из книги воспоминаний П. И. Лавута «Маяковский едет по Союзу»
Маяковского спрашивали:– Почему вы так много выступаете на курортах? Это пахнет гастролерством.
– У товарищей неправильный взгляд на курорты. Ведь сюда съезжаются со всего Советского Союза. Тебя слушают одновременно и рабочие, и колхозники, и интеллигенты. Приходят люди из таких мест, куда ты в жизни не попадешь. Они разъедутся по своим углам и будут пропагандировать стихи, а это - моя основная цель. Почему-то существует еще до сих пор неправильное мнение о курортах: как будто там отдыхают только привилегированные люди. Посмотрите, кто теперь в домах отдыха и санаториях. Вот для них я и выступаю и думаю, что делаю неплохое дело.
В Ялте я показал Владимиру Владимировичу выписку из протокола заседания СНК Крыма. Это было в 1927 году.
Он обрадовался:
– До чего приятно! Специально слушают в Совнаркоме! О чем? Об освобождении лекций Владимира Маяковского от налогов! Постановили... Что постановили? Принимая во внимание агитационно-пропагандистское значение... освободить! Дайте еще раз посмотреть! Поймите – это сильно. Значит, я нужный поэт.
Фильм «Евреи на земле» был снят в 1927 году. В титрах можно узнать, кто принимал участие в съемках этого небольшого, но интересного 17-минутного фильма. «Авторы надписей» (фильм, естественно, немой) — Владимир Маяковский и Виктор Шкловский (имеется в виду, что они — авторы сценария), режиссер — знаменитый Абрам Роом, организатор съемок — Лиля Брик.
Маяковский, из которого официальная власть сделала революционный символ, по воспоминаниям современников был совсем другим. Особенно все любили издеваться по поводу его желания подзаработать, где ни попадя.
Не зря Ильф и Петров изобразили именно его в «Двенадцати стульях» (тоже 1927 год) как «Ляписа-Трубецкого», который ходил по редакциям и всюду предлагал: «Служил Гаврила почтальоном...»
Вот и за эту работу он схватился тоже, вероятно, как «джентльмен в поисках десятки». Да и привлекла его туда его старая подруга и муза, а по совместительству «организатор съемок» Лиля Брик (У Ильфа и Петрова — «Хина Члек»).
Лиля со своим мужем Осипом Бриком в конце двадцатых часто путешествовали в южных регионах — по Крыму, Кавказу. Знаменитая фраза «Киса и Ося были тут» как раз и связано с их пребыванием на Кавказе летом 1927 года — Лилю близкие называли «Кисой». Вероятно, в этих поездках у нее и возникла идея — снять фильм-«агитку» о переселении евреев в Северный Крым. (Энциклопедии уточняют: и причерноморские земли, но в фильме об этом ни слова).
После революции, когда исчезла пресловутая «черта оседлости», часть «изгоев» рванули в места, куда их раньше не пускала царская власть — в Москву, Петроград. Но эти города не резиновые — потому и появилась идея проекта переселения евреев из «местечек» для освоения степей Крыма. Тем более в это время произошел раскол в среде искателей «земли обетованной». Кто-то ехал в Палестину, а кто-то в Крым...
И ведь это был, наверное, первый опыт освоения целины — нам хорошо известно освоение североказахстанских и южнорусских степей, но это происходило лет на тридцать позже Крыма. И героизма при освоении было уж явно не меньше.
Стоит вспомнить, какими ужасными были районы Северной Тавриды до революции. Максим Горький описал их в своих «крымских рассказах»: соленые почвы, отсутствие пресной воды, жуткая жажда, приводящая к смерти. Писатель сам чуть не умер именно здесь в своих «хождениях по Руси».
Только с постройкой Северо-Крымского канала появилась возможность превратить эти «нехорошие» почвы, но с прекрасным климатом, в место для хорошего земледелия.
Во время Первой мировой войны около 500 тысяч евреев было насильственно выселено из прифронтовых губерний и переселено вглубь России. После Октябрьской революции, Гражданской войны, прокатившихся погромов и последовавшей разрухи, торговцы и ремесленники превратились в классовых врагов нового строя. По разным данным, от 100 до 200 тысяч евреев были убиты в погромах в период 1918-1920 годов. Около двух миллионов евреев иммигрировали из Российской империи в США, Палестину, Аргентину, Бразилию и другие страны.
К началу 20-х годов треть оставшихся оказались в категории лишенцев. Значительная часть евреев покинула местечки в поисках работы в крупных городах, но и там была безработица. Вот и на экране — тяжелая жизнь в местечках, за «чертой оседлости». После погромов и войны трудно живется людям. И тут появляется редкая возможность — получить землю, начать обрабатывать ее — и не где-нибудь, а в Крыму!
Правда, создатели фильма тут же показывают на экране: таким Крым обычно представляется приезжающим, а вот такой безлюдной степью он встретил приехавших...
Вот люди направляются в Евпаторийский ОЗЕТ (Общество землеустройства еврейских трудящихся), общественную организацию. ОЗЕТ собирал и распределял средства для помощи переселенцам, влиял на общественное мнение, занимался проблемами образования, культуры и медицины для переселенцев. В президиум ОЗЕТ входил также и поэт Владимир Маяковский.
В этом ОЗЕТе еще есть какие-то здания. А в степи? Никаких намеков на жилье, воду и т.п. Переселенцы ставят палатки и живут в них, едят в поле. Правда, на стене в палатке огромный Ленин, а на некоторых кадрах какой-то подозрительно знакомый дедушка с бородой. Никак, Троцкий? Похоже, что фильм был снят, когда опальный Лев не был лишен всех своих постов и изгнан из СССР. А за такой фильм могли потом по шапке надавать всем создателям его...
В реализации проекта переселения принимала участие корпорация «Агроджойнт», возникшая в 1924 году при подписании договора между американским «Джойнтом» и советским правительством, которая взялась за аграризацию евреев. Выделялась земля для создания новых колхозов. Из Америки в подшефные хозяйства завозилась современная сельскохозяйственная техника, высокоурожайное посевное зерно, племенной скот. Агрономы «Агро-Джойнта» опекали земледельцев и обучали их передовым методам ведения сельского хозяйства. В фильме видно, что на выделенные деньги строились колодцы, закупались трактора. Здесь можно видеть название фирмы на одном из них «John Deere». Тут же в кадре появляется первая Паша Ангелина, точнее, «товарищ Розенблюм», первая трактористка колоний, а может, Крыма, а может, и всего Советского Союза.
Жизнь шла своим чередом. Колхозники, то есть «колонисты», как их называют в фильме, занимались своими делами. Выращивали зерно, скот и даже свиней (которые, как известно, считаются «нечистыми» животными в иудаизме и мусульманстве).
Ну и, конечно, у переселенцев стали появляться дети. В кадре — первый ребенок, рожденный в Крыму. Авторы фильма уверяют, что ее имя — «Забудь лихо». Эдакое странное наименование в стиле «Даздрапермы»...
Дети росли, и их стали принимать... конечно в пионеры, а как же иначе. Перед объективами камеры группа молодежи исправно марширует, подняв руки в пионерском приветствии. Единственное, что смущает — почему самым младшим пионерам где-то лет не более пяти. Или тогда возраст не имел значения? И текст Маяковского: «колониям и республике нужна крепкая смена».
И вот прошло несколько лет. У переселенцев появились дома — деревянные, каменные (из крымского ракушечника, что, похоже, было не совсем привычно колонистам). Также они познакомились с крымской экзотикой — так называемый «лемпач из Джанкоя». На экране лошадка бегает по кругу, топчет глину, солому с песком и конским навозом (именно из этих компонентов и состоял этот «лемпач» — кирпичи из необожженной глины). Из полученного новые колхозники выпиливают блоки для строительства более привычных для степного Крыма домов.
Переселенцы начинают жить хорошо, продукции в достатке. Ее возят, по всей видимости, в Симферополь. А как иначе объяснить появление на экране симферопольского рынка и знаменитых греческих торговых рядов возле Греческой (Троицкой) церкви, где наши герои перекусывают?
Здесь стоит вспомнить и о появлении легенды, что именно в этом же 1927 году Маяковский разгуливал по Пушкинской с голыми дамами (наверное, в перерыве между съемками).
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Проникнутый с юношеских лет чувством глубокой ненависти к миру угнетателей и эксплуататоров, отразивший свои революционные взгляды уже в ранних дореволюционных произведениях --„Облако в штанах", „Война и мир" и др., -- Маяковский с первого же дня Великой Октябрьской социалистической революции становится ее мужественным солдатом. « "Матросы и красногвардейцы шли на штурм Зимнего дворца, распевая частушку Маяковского: „Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!”
В 1919 году Маяковский начинает работать в РОСТА (Российское телеграфное агентство). Это яркая страница в жизни и творчестве Владимира Владимировича. Наряду с созданием многих стихотворений, поэм и пьес, он вместе с коллективом работников делал „Окна сатиры РОСТА", которые представляли собой агитационные плакаты с подписями к ним.
На первых порах „Окна РОСТА" вывешивались в витринах магазинов и на вокзалах, в агитационных пунктах и в других местах, где собирался народ. С приходом Маяковского в РОСТА „Окна" получили большую политическую, агитационную и художественную целеустремленность.
Сам Маяковский об этом периоде своей деятельности вспоминал так:
„Первые окна сатиры делались в одном экземпляре и вывешивались в немедленно обступаемых народом витринах и окнах пустующих магазинов, дальнейшие размножались трафаретом, иногда до ста--ста пятидесяти экземпляров, расходившихся по окнам агитпунктов... Диапазон тем огромен: агитация за Коминтерн и за сбор грибов для голодающих, борьба с Врангелем и с тифозной вошью, плакаты о сохранении старых газет и об электрификации... Плакатов не менее трех тысяч двухсот. Подписей -- второе собрание сочинений".
Стихи Маяковского гремели над страною в грозные годы гражданской войны:
„Шумел Колчак, что пароход. Шалишь, верховный. Задний ход."
„Японцы, всуе белых учите,-- ярмо микадо нам не всучите."
„Мчит Пилсудский, пыль столбом, звон идет от мар-ша... Разобьется глупым лбом об коммуну маршал."
Десятки и сотни подобных двустиший и четверостиший, метких острот, призывных, проникнутых революционным пафосом, рифмованных лозунгов, будили, ободряли, вселяли уверенность в победе.
Крымская тематика вступает в творчество В. В. Маяковского с 1920 года.
Разгар гражданской войны. Иностранные захватчики и белобандиты ведут ожесточенную борьбу против Советской республики. Вслед за разгромленными Деникиным и Юденичем поднимается Врангель, собравший остатки деникинских войск. На западе по приказу Антанты бросила свои силы на Советскую страну Польша...
Маяковский направляет свое оружие против нового врага--Врангеля, окопавшегося в Крыму и начавшего оттуда наступление.
Добить Врангеля! Врангель еще жив, добей его без пощады!-- такова партийная директива, которая внедрялась в сознание миллионов и которой служило поэтическое слово Маяковского.
Широко популярный в народе рассказ о том, „Как кума про Врангеля толковала без всякого ума",-- только частица написанного в те дни Мая-ковским на тему борьбы с белогвардейщиной. Вот краткий перечень названий этих стихов: „Кажется, небольшая вещь камень", „Праздновать-- способы разные, как мы праздник отпразднуем", „Врангель, «Врангель, где ты был?", „Антанта признавала", „Крестьянин, так встречай Врангеля!", „Была у Врангеля добрая тетя", „Третья", „У Врангеля--буржуя все в распоряжении", „Ты не пошел на фронт бить барона?" „Последняя страничка гражданской войны" и многие, многие другие.
В большинстве случаев каждая из этих работ связывалась с агитационными плакатами.
Крымские стихи Маяковского периода гражданской войны обращены не только к фронту, но и к врангелевскому тылу, где вновь на шее трудящихся уселись заводчики, помещики и кулаки.
О крымских стихах и плакатах Маяковского, многие из которых делались с „телеграфной, пулеметной быстротой", можно сказать словами самого поэта: „Это не только стихи... это -- прото-кольная запись труднейшего трехлетия революционной борьбы, переданная пятнами красок и звоном лозунгов".
„Грозный смех" Маяковского разил врагов рево-люции, его стихи вдохновляли красноармейцев на * фронте, бодрили уставших, клеймили трусов и маловеров. Его слово гремело не только над Советской республикой, оно перекатывалось через линию фронта и снарядом врывалось во вражеский стан.
Белогвардейская крымская печать злобно шипела на Маяковского, как на поэта революции. Ялтинский „Южный курьер" в № 82 за 31 августа 1920 года, в связи с выступлениями в Ялте реакционного поэта С. Клычкова, писал, снисходительно похлопывая по плечу Есенина и Клюева: „Утверждение С. Клычкова, будто Клюев и Есенин -- не барды советского строя и Октябрьской революции, вряд ли можно оспаривать, ибо до Маяковского в этом смысле поэты-крестьяне не допрыгнули".
После гражданской войны В. В. Маяковский не раз возвращается к теме борьбы за освобождение Крыма. Это, прежде всего, многие страницы поэмы „Хорошо!",- написанной в 1927 году к десятилетию Октября.
Героическая борьба за освобождение Крыма нашла яркое отражение в творчестве великого поэта социалистической революции, поэта, „революцией мобилизованного и призванного" для борьбы за радостное настоящее и еще более светлое будущее советского народа.
В многообразной творческой работе Маяковского большое место занимали его поездки по Советскому Союзу и за границу. Поездки эти были подлинными творческими командировками поэта. -- Мне необходимо ездить,-- говорил он,--общение с живыми вещами почти заменяет мне чтение книг. („Мое открытие Америки").
Друг Владимира Владимировича" поэт орденоносец Николай Асеев вспоминает: „Особенность дарования Маяковского и, быть может, один из коренных признаков массовости его творчества состояли в том, что ему не только не мешали, а, наоборот, помогали, являлись необходимыми и неотъемлемыми от работы -- шум окружавшей его жизни, уличное движение, вся пестрота впечатлений, которые не оставались посторонними процессу его творчества".
В многочисленных поездках Маяковский собирал массу разнородного материала, еще в большей степени окунался в ту „пестроту впечатлений", которая была так необходима для его творчества. Разъезжая, сталкиваясь с людьми и общественными явлениями, он осязал и перерабатывал в стих многое из того, что до тех пор было ему известно, зачастую лишь по наслышке.
„Отбившись, мы ездим по странам по всем",-- заявляет Маяковский в одном из стихотворений 1928 года. Об этом же -- в „Разговоре с фининспек-тором":
в холода и в зной.
Бросаюсь,
в авансы и в займы я.
Гражданин,
учтите билет проездной!
езда в незнаемое.
Громадное значение придавал Владимир Владимирович своим публичным выступлениям во время поездок. Постоянное общение с многотысячной аудиторией отличало в нем подлинного поэтического трибуна революции.
….Продолжаю прерванную традицию трубадуров и менестрелей. Езжу по городам и читаю. Новочеркасск, Винница, Харьков, Париж, Ростов, Тиф-лис, Берлин, Казань, Свердловск, Тула, Прага, Ленинград, Москва, Воронеж, Ялта, Евпатория, Вятка, и т. д., и т. д., и т. д.
В этом беглом перечне городов мы встречаем и крымские города -- Ялту, Евпаторию. Путешествовать начал Маяковский с первых лет своей поэтической деятельности. Крым он посетил впервые в декабре 1913 года, во время „турнэ футуристов" по России. В поездке этой участвовали Владимир Маяковский, Давид Бурлюк, Василий Каменский. В Крыму Маяковский и его друзья выступали тогда в Симферополе, в Керчи и Севастополе. В творчестве Маяковского эта первая поездка в Крым следа не оставила.
В Советский Крым Владимир Владимирович приехал первый раз в 1924 году, а в 1926--1929 гг. бывал здесь каждое лето. Поездки в Крым Владимир Владимирович предпринимал, главным образом, ради отдыха, но отдых этот бывал весьма относительным. „Маяковский, выезжая отдыхать на юг, менял там свой режим--подолгу лежал на солнце, вел размеренную жизнь, но для головы, для мозга он режима не менял. Он продолжал работать, продолжал обдумывать свои новые произведения. И даже нередко выступал перед публикой с чтением своих стихов. Это был, конечно, не отдых",-- пишет М. Зощенко.
Приезжая в Крым, Маяковский живо интересовался жизнью нашей республики, знакомился с местными литераторами и журналистами. Между прочим, одно из стихотворений Маяковского о загранице, написанное в результате поездки в Америку в 1925 году, а именно „Тропики", было впервые опубликовано в газете „Красный Крым".
Проездом, например, через Симферополь Владимир Владимирович посещал редакцию „ Красного Крыма", беседовал с редакционными работниками, делился с начинающими литераторами своим писательским опытом, давал советы. То же бывало и в других городах Крыма.
Пишущему эти строки известно много случаев, да крымские литераторы обращались к Владимиру Владимировичу и получали от него ценнейшие указания и критические замечания.
В результате крымских поездок Маяковского среди его произведений начали время от времени появляться и стихи на крымские темы. Непосредственно посвящены Крыму следующие произведения: „Севастополь -- Ялта", „Ялта -- Севастополь", „Чудеса", „Крым" („И глупо звать его „Красная Ницца" ..), „Крым" („Хожу, гляжу...") ,Земля наша обильна", „Польза землетрясений", „Евпатория", „Канцелярские привычки", „Небесный чердак".
В других стихах крымская тематика затрагивается частично, в связи с какой-либо другой основной темой. К числу этих стихов относятся,Еврей", „Славянский вопрос-то решается просто" и другие.
Кроме того, следует иметь в виду и те произведения, которые хотя и не имеют прямого отноше-ния к крымской тематике, но в Крыму создавались или заканчивались поэтом.
В 1924 году Маяковский, будучи в Крыму, продолжал работу над поэмой „Владимир Ильич Ленин". Последние разделы поэмы „Хорошо!", ее заключительные главы были написаны им летом 1927 года в Крыму и из Ялты были отправлены в Госиздат. Из двух разделов, которыми заканчивается поэма, последний--„Я земной шар чуть не весь обошел"-- был написан в Ялте; здесь же Маяковский и выступил впервые с его чтением.
Во время одного из приездов в Ялту Маяковский написал известное стихотворение „Товарищу Нетте--пароходу и человеку". Посвящено оно па-мяти советского дипкурьера Теодора Нетте, убитого белобандитами за границей. Именем Нетте назван один из пароходов Черноморского флота. Стихотворение написано под свежим впечатлением встречи с пароходом „Нетте" в Одесском порту, откуда Маяковский направился в Крым. Стихотворение „Товарищу Нетте -- пароходу и человеку" -- ярчайший образец публицистической лирики.
Перейдем теперь к стихам, написанным непосред-ственно на крымские темы. Как и во всем творчестве поэта, мы видим в них органическую слитность лирики с публицистикой, пример лирики обще-ственной.
Лирически воспринимает поэт пейзажи, цветы, горы, море, все богатства крымской природы.
по Южному
берегу Крыма --
древнего рая.
Какая фауна,
и климат!
восторгаясь
и озирая.
(„Земля наша обильна". Том IX, стр. 385)
гляжу в окно ли я,-- ,
да небо синее,
то в нос тебе
магнолия,
то в глаз тебе
глициния.
(.Крым". Том VIII, стр. 251).
Крымские стихи Маяковского проникнуты чувством гордости за Советский Крым, ставший местом отдыха и лечения сотен тысяч трудящихся.
Маяковский никогда не отмахивается от личных тем, личных хотя бы и в узком смысле этого слова. Он писал: „В этой теме, и личной и мелкой, перепетой не раз и не пять, я кружил поэтической белкой и хочу кружиться опять". („Из поэмы „Про это").
Но поэт всегда восставал против того, чтобы под флагом личной лирики уводить поэзию от общего дела социализма. Яростно борясь против тех, кто пытался дискредитировать политическую поэзию, Маяковский бросал в лицо „чистых лириков" про-никновенные слова:
Я буду писать
и про это,
любовных ляс.
Я всю свою
звонкую силу поэта
тебе отдаю,
атакующий класс.
Мне б хотелось
про Октябрь сказать
не в колокол названивая,
не словами,
украшающими
тепленький уют,--
революции
такие же названия,
как любимым
в первый день дают!
(„Не юбилейте". Том VIII, стр. 117).
В творчестве Маяковского личное и общественное сливалось воедино. Мотивы личных переживаний сочетались у него с глубочайшей любовью к социалистической родине, к Октябрьской революции.
Могучий поэтический талант придавал неповторимую выразительность его стихам, которые, независимо от того, „про то" они или „про это", с одинаковой любовью и благодарностью принимают советские люди.
Во вступлении к поэме „Во весь голос" Маяковский писал": „Я ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный". Для того, чтобы наступило наше Сегодня, когда жить стало лучше, жить стало веселее, для того, чтобы в грядущем „коммунистическом далеке" потомки людей Октября могли спокойно посвящать свой досуг радостям жизни и красотам природы,--для всего этого поэт считал своим долгом расчищать оружием слова дорогу в Сегодня и Завтра. Обращаясь к потомкам, Маяковский говорил: „для вас, которые здоровы и ловки, поэт вылизывал чахоткины плевки".
И в Крыму поэт встречал немало остатков проклятого прошлого, которое мешает идти вперед, притупляет ненависть к классовому врагу, усы-пляет перед лицом военной угрозы. Поэтому он напоминает о враге, призывает к укреплению обо-ронной мощи. Поэтому наряду восторженными строками о красотах природы Крыма--агитация за благоустройство курортов, бичевание грязи и непорядков.
Огромное
Черное море,
берегами едем,
освежайся,
ездой уморен.
Простите, товарищ,
купаться негде:
с бутылками...
(Том IX, стр. 385).
Свою поэзию Маяковский подчиняет задачам борьбы за лучшее будущее, за светлую, чистую жизнь. По его собственному выражению он впрягал свою музу „в воз повседневности".
Не осталось вне поля зрения Маяковского и землеустройство трудящихся евреев в Крымской республике. В 1926 году он участвовал в составлении киносценария „Евреи на земле". Фильм был заснят на землях, отведенных в Крыму для евреев-переселенцев. Большинство надписей к кадрам этого фильма принадлежит В. В. Маяковскому.
В стихотворении „Жид", проникнутом страстной ненавистью к антисемитизму и антисемитам, Маяковский призывает выплюнуть слово „жид" вместе с матерщиной и бранью. Здесь же поэт говорит о жизни и работе евреев-переселенцев в Крыму".
Еврея не видел?
Камень обшарпай ногами!
Трудом упорным
возделывает
почву-камень.
(Том IX, стр. 220).
Маяковский, будучи в Праге в 1927 году, выступал перед многочисленной аудиторией. Буржуазная печать, в том числе орган Крамаржа „Народ", начала бешеную кампанию против талантливейшего советского поэта. Работник отдела печати советского полпредства в Праге Якобсон сообщал впоследствии Маяковскому, что газета „Народ" требовала решительных мер к недопущению в Чехо --Словакию „иностранных коммунистических провокаторов".
Вот какой злобный отклик находили в буржуазной среде поездки Маяковского и его выступления за границей, где он чувствовал и вел себя как подлинный полпред советской поэзии, как гражданин Советского Союза, высоко несущий это почетное звание.
Стихи Маяковского о Крамарже и его крымской (когда-то!) даче еще раз напоминают советскому читателю, что вчерашние хозяева крымских дворцов и поместий, выброшенные вон за пределы нашей родины, мечтают вкупе с империалистическими заправилами о новой интервенции.
пограничник, приникни--
не звенит на Деникине?
Врангель
в компании ангельей.
Англия Врангелей.
(„Готовься". Том IX, стр. 234--235)
Владимир Владимирович придавал самое серьезное значение выступлениям перед слушателями с чтением своих произведений. Выступления сопровождались разговорами с аудиторией. Они были для поэта отличной проверкой правильности его творческого пути, лучшим ответом на враждебные выкрики вроде того, что „вас не понимают рабочие и крестьяне."
Сквозь годы борьбы и стройки поэт видел контуры нашего со-циалистического Сегодня. В его восклицании, повторяемом нами сейчас, -- реальная и радостная уверенность, что будущее сулит еще более пышный расцвет нашей социалистической родины и одного из живописнейших ее уголков--„райского крымского края".
ЕВПАТОРИЯ
Клуб „Первое мая". Открытая площадка заполнена целиком, обладателям входных билетов некуда втиснуться. Курортная аудитория настроена шумно и весело. Маяковский в ударе.
Евпатория -- это вещь! Нравится.
На другой день по просьбе Курортного управления Маяковский выступает в санатории „Таласса" для костно-туберкулезных.
Эстрадой служила терраса главного корпуса. Перед ней расположились больные. Наиболее тяжелых вынесли на кроватях. Других вывели под руки и уложили на шезлонгах. Весь медицинский персонал налицо. Всего собралось около 400 человек.
Маяковский, выйдя на импровизированную эстраду, несколько смутился. Хотя он и знал, перед кем ему предстоит выступать, на несколько секунд он задумался над тем, с чего начать и как овладеть вниманием необычных слушателей. Он начал особенно громко:
Товарищи! Долго я вас томить не буду. Расскажу вам в двух словах о моем путешествии в Америку, а потом прочту несколько самых лучших стихов.
В его голосе и улыбке, с которой он произнес „самых лучших" было что-то такое хорошее и ободряющее, что по аудитории прокатился смех и раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Он сразу расположил к себе больных.
Одним из самых своих лучших стихотворений он считал «Сергею Есенину". Он прочел его и здесь. После слов
сначала переделать,
переделав --
можно воспевать --
он на секунду остановился. Этого никто не заметил. Но он по-нял, что следующие строки:
Это время --
трудновато для пера:
но скажите,
калеки и калекши,
какой великий выбирал
чтобы протоптанней
могли бы обидеть больных, напомнить им об их несчастии или перебить их внимание. Поэтому он полностью пропустил их.
Выступление длилось часа полтора без перерыва. Больные проводили поэта как близкого человека.
Подобные документы
Биография и начало творчества Владимира Маяковского. Организация выпуска "Окон РОСТА". Годы гражданской войны. Путешествие в Гавану, Мехико, США. Публичные выступления футуристов. Сотрудничество с газетами и журналами. Постановка сатирических пьес поэта.
презентация , добавлен 20.11.2012
Краткая биография В.В. Маяковского. Наиболее известные стихи. Споры, ушел ли поэт из жизни добровольно или был убит. Автограф смерти (предсмертное письмо поэта). О виртуозном расследовании экспертов рассказывает один из его участников А.В. Маслов.
презентация , добавлен 10.12.2010
Семья. Учеба. Революционная деятельность. Маяковский и футуризм. "Творец в горящем гимне". Поэзия 1910-х гг. Портрет работы Ю. П. Анненкова. "Любовь - это сердце всего". "Я хочу быть понят моей страной".
биография , добавлен 05.05.2003
Маяковский, как советский поэт, принципиально не хочет принимать западную капиталистическую цивилизацию. Но возможно, здесь дело даже не в идеологии. Нельзя забывать того, что Маяковский не только советский, а еще и русский человек.
топик , добавлен 15.02.2003
Детские годы, автобиографические данные жизни поэта Владимира Владимировича Маяковского. Годы обучения, начало профессиональной деятельности, проба сил в качестве поэта, актера, режиссера. Начало творческой карьеры. Некоторые факты из личной жизни поэта.
биография , добавлен 12.11.2010
Основные моменты жизненного и творческого пути Владимира Маяковского. Роль семьи и полученного образования. Формирование политических взглядов. Участие в литературных движениях и особенности написанных произведений. Некоторые аспекты личной жизни.
презентация , добавлен 01.03.2011
Тема поэта и поэзии в творчестве В. Маяковского. Особенности таких произведений русского поэта, как "Приказ №2 по армии искусств", "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче", предсмертного письма "Всем", поэма "Во весь голос".
презентация , добавлен 17.04.2011
И он не отказался бы от них в любой ситуации, так как для него поэзия в части служения Родине равносильна военной службе. И общеизвестно, что настоящий воин принимает присягу только один раз, а Маяковский по-настоящему верный своему Отечеству поэт.
сочинение , добавлен 30.01.2003
Любовь - вечная тема - проходит через всё творчество Владимира Маяковского, начиная с ранних стихов и кончая последним незавершённым стихотворением "Неоконченное". Произведения поэта рассказывают нам о егожизни, любви, о том, когда и какой она была.
реферат , добавлен 27.02.2008
Краткий очерк жизни, этапы личностного и творческого становления В.В. Маяковского как русского советского поэта, одного из крупнейших поэтов XX в. Факторы, повлиявшие на формирование литературного стиля поэта. Знакомство и значение в его жизни Л. Брик.
