Стрекоза и Муравей"(2 класс). Урок литературного чтения "И.А.Крылов

«Всякое произведение искусства только потому и художественно, что создано по закону необходимости, что в нем нет ничего произвольного, что в нем ни одно слово, ни один звук, ни одна черта не могут замениться другим словом, другим звуком, другою чертою.»

Василий Белинский,
«Уголино…», 1838

Стрекоза и Муравей
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле:
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милой!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!» -
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?» -
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило».-
«А, так ты…» - «Я без души
Лето целое все пела».-
«Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!»

Басня Крылова написана в 1808 году, вернее, не написана, а переведена из Лафонтена. Тогда же появился и другой перевод басни - его сделал Ю.А.Нелединский-Мелецкий. Он называется

Стрекоза
Лето целое жужжала
Стрекоза, не знав забот;
А зима когда настала,
Так и нечего взять в рот.
Нет в запасе, нет ни крошки;
Нет ни червячка, ни мошки.
Что ж?- К соседу Муравью
Вздумала идти с прошеньем.
Рассказав напасть свою,
Так, как должно, с умиленьем,
Просит, чтоб взаймы ей дал
Чем до лета прокормиться,
Совестью притом божится,
Что и рост и капитал
Возвратит она не дале,
Как лишь августа в начале.
Туго Муравей ссужал:
Скупость в нем порок природный.
«А как в поле хлеб стоял,
Что ж ты делала?» - сказал
Он заемщице голодной.
«Днем и ночью, без души,
Пела все я цело лето».-
«Пела! Весело и это.
Ну поди ж теперь пляши».

Не будем сейчас говорить о французском подлиннике и о том, в какой мере каждый из приведенных переводов к нему близок и в чем от него отклоняется; это вопрос особый. Нам важнее другое. Можно ли сказать, что в обеих этих баснях одно и то же содержание? Данный выше пересказ может вполне относиться и к Крылову, и к Нелединскому-Мелецкому. Стиховая форма у обеих вещей одна: четырехстопный хорей с произвольным расположением рифм - смежных, опоясывающих и перекрестных. Сюжет развивается одинаково: сперва авторский рассказ, потом диалог между ветреной певуньей и хозяйственным Муравьем, а в конце - в последних двух строках - произнесенное Муравьем поученье в форме иронического отказа: «Так поди же, попляши!» - у Крылова, «Ну поди ж теперь пляши» - у Нелединского-Мелецкого.
Если содержание у обеих басен одинаковое, то можно было бы просто сказать, что одно стихотворение лучше, а другое хуже и что существование двух не оправдано: зачем две вещи с одним и тем же содержанием? А ведь сохранились они обе, и, несмотря на бесконечно большую известность басни Крылова, обе живут в русской литературе.
Что говорить, крыловская басня и в самом деле лучше: необыкновенная естественность тона в рассказе и диалоге, дерзкое соединение различных стилей - народно-сказочного (лето красное, чисто поле) и книжно-повествовательного, психологическая достоверность - прежде всего Стрекозы, в которой сочетаются ветреная женщина и самая натуральная стрекоза («под каждым ей листком…»). Всего этого у Нелединского-Мелецкого нет. Сейчас, однако, нас интересует другое: две эти басни отличаются друг от друга не только словесной формой, но и тем, что составляет сущность литературного произведения,- содержанием.
Не нужно быть слишком проницательным, чтобы рассмотреть, что Нелединский-Мелецкий не очень-то одобряет Муравья, который здесь - прижимистый мужичок, скупердяй, процентщик, дающий свои припасы не просто взаймы, но в рост.
Стрекоза приходит к нему не только молить о помощи, она клянется вернуть в начале августа «и рост и капитал», то есть все, полученное ею от Муравья, да в придачу какой-то еще процент с капитала. Поэтому автор и употребляет специальные юридические термины и выражения, придающие басне особенную окраску: идти с прошеньем; взаймы; рост и капитал возвратит она не дале, как лишь августа в начале; заемщица. Стрекоза же у Нелединского-Мелецкого оказывается жертвой сквалыги-ростовщика, который «туго… ссужал». Ее легкомыслие не слишком подчеркнуто, больше выделяется ее беда: «Нет в запасе, нет ни крошки; / Нет ни червячка, ни мошки…»
Нелединский-Мелецкий явно сочувствует заемщице и столь же явно осуждает жестокость скупца, его бездушие. Он жила, практичный кулачок, который не способен увлечься искусством, он даже и не понимает, как это можно «.без души» петь «лето целое», не копя на завтрашний день.
Если даже забыть о прямой оценке, данной Муравью в двух строках («Туго Муравей ссужал: / Скупость в нем порок природный»), все равно он достаточно полно охарактеризован юридической речью и тем, как она противопоставлена взволнованной внутренней речи Стрекозы: «Нет в запасе, нет ни крошки…» (то есть нет ни крошки в запасе). Замечательно, что это - слова, идущие от автора, но сливающиеся с речью Стрекозы. «Что ж?» - вопрос, который задает себе Стрекоза, но автор, сочувствующий ей, произносит это «что ж?» как бы и от себя.
У Крылова Муравей совсем другой - он начисто лишен черт ростовщика, и в басне нет ни единого юридического выражения.
Здесь Муравей не скупец, а мужик-трудяга, работающий в то время, как его соседка забавляется, играет. Стрекоза просит не взаймы ей дать, а приютить - «прокорми и обогрей». Муравей задает ей вполне осмысленный вопрос, произнося то слово, которое для него важнее других: «Да работала ль ты в лето?» Стрекоза отвечает, что она резвилась,- ее ответ не менее легкомыслен, чем ее поведение: «До того ль, голубчик, было? / В мягких муравах у нас / Песни, резвость всякий час, / Так, что голову вскружило…» Теперь Стрекозе, конечно, худо. Недаром про нее сказано: «Злой тоской удручена, / К Муравью ползет она». Но Крылов с первого же стиха насмешливо, а может быть, даже и презрительно назвал ее «попрыгунья», и если уж он сочувствует кому-то, то не ей, а предусмотрительному Муравью.
В обеих баснях разные конфликты. У Нелединского-Мелецкого сталкиваются жадный ростовщик и голодная заемщица, у Крылова - крепкий, хозяйственный мужичок и беззаботная попрыгунья. И тот и другой конфликт - социальный, они - каждый по-своему - отражают общественную жизнь. Но позиции у авторов совершенно разные. Нелединский-Мелецкий, поэт, биографией и симпатиями связанный с дворянством, питает понятную склонность к художественной натуре, предпочитающей пение и танцы мыслям о своем материальном обеспечении. Народному баснописцу Крылову крестьянин с его трудовыми обязанностями перед самим собой и обществом куда ближе светской бездельницы, легкомысленно презирающей невеселые будни трудового года.
Разве не ясно, что содержание у обеих басен разное? Сюжет и содержание не совпадают. Содержание - это, оказывается, сюжет плюс нечто еще другое,- плюс стиль, который может придать сюжету тот или иной смысл, в самом сюжете вовсе еще не заложенный.
Добавим к сказанному еще вот что.
Действие обеих басен протекает в разных средах - можно сказать, что в каждой из них другое художественное пространство.
У Крылова это пространство очень точно определено множеством стилистических признаков - эпитетов, словосочетаний, песенных или сказочных оборотов. У него не просто лето, а народно-сказочное лето красное, не поле, а чисто поле, не зима, а зима холодная. Его автор говорит по-народному красноречиво, с лукавой крестьянской - именно крестьянской - мудростью: «И кому же в ум пойдет / На желудок петь голодный!» Действие его басни протекает в деревне - в деревне русских простонародных песен и сказок.
Ничего подобного у Нелединского-Мелецкого нет: у него просто лето, просто зима - никаких признаков деревни или даже вообще России; достаточно сравнить два отрывка, выражающие сходный, собственно, даже тождественный смысл и отличающиеся лишь стилем:

Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле…

(Крылов)

А зима когда настала,
Так и нечего взять в рот.

(Нелединский-Мелецкий)

Мы начали разбор с того, что обе басни похожи друг на друга, а кончаем выводом, что они очень и очень далеко разошлись, что они чуть ли не противоположны друг другу, несмотря на одинаковость сюжета. Иногда говорят так: содержание здесь одинаково, только форма разная. Упаси Бог так думать о произведениях поэзии - этого никогда и ни при каких обстоятельствах быть не может. Потому что содержание без формы вообще не существует, а форма всегда и безусловно содержательна. Если же форма, спесиво надувшись, думает, что она может прожить и сама по себе, что никакое содержание ей не нужно,- дескать, форма и сама достаточно прекрасна,- то она тотчас перестает быть формой, а становится украшением, побрякушкой, чем-то вроде серьги в ноздре.
Слово и мысль - форма и содержание - рождаются вместе, как нерасчленимое единство.
Вернемся, однако, к нашим басенным насекомым, стрекозам и муравьям. Сопоставляя одинаковые и в то же время противоположные басни Крылова и Нелединского-Мелецкого, мы распознали важнейший закон словесного искусства: как только меняется форма, пусть даже один какой-нибудь элемент формы, так сразу же - хочет того поэт или не хочет - меняется содержание; при другой форме текст значит уже нечто иное.
По поводу басни о Стрекозе и Муравье можно, конечно, ожидать такого возражения: дело тут не только в словесной форме, но и в персонажах. Пусть даже они носят одни и те же имена у Крылова и Нелединского-Мелецкого, но ведь они совершенно разные. Можно ли считать похожими ростовщика и крестьянина, беззаботную певунью и безмозглую попрыгунью? Нет, расхождение тут не только в форме, но и в характеристиках, то есть в самом содержании.
Хорошо, пусть так. Приведем другой пример, в известном смысле более выразительный - во всяком случае, более точно выражающий нашу мысль.

Форма как содержание
В 1824 году Пушкин написал стихотворение «Клеопатра», в котором разработал древний сюжет, неоднократно его привлекавший. Он еще до того обратил внимание на несколько строк в книге «О знаменитых мужах» Аврелия Виктора, римского автора IV века. Эти латинские строки посвящены египетской царице Клеопатре и гласят: «Она отличалась такой… красотой, что многие покупали ее ночь ценою смерти». Пушкин вложил их в уста некоего Алексея Ивановича, героя неоконченной повести «Мы проводили вечер на даче…» (1835), который уверяет окружающих гостей: «…Этот анекдот совершенно древний. Таковой торг нынче несбыточен, как сооружение пирамид» - то есть в новое время, в XIX веке, ни один влюбленный не согласится купить себе ночь любви ценою жизни. Алексею Ивановичу, который спрашивает: «Что вы думаете об условиях Клеопатры?», «вдова по разводу» Вольская отвечает: «Что вам сказать? И нынче иная женщина дорого себя ценит. Но мужчины девятнадцатого столетия слишком хладнокровны, благоразумны, чтоб заключить такие условия». Пушкин собирался написать повесть о современной Клеопатре - испытать древний сюжет в другую эпоху. Что из этого должно было получиться, мы не знаем. Но древний сюжет волновал Пушкина, он раскрывал перед ним душевную силу, силу страстей, когда-то свойственную людям, а может быть, еще не иссякшую даже и в его время, когда мужчины кажутся «слишком хладнокровны, благоразумны».
Так или иначе, Пушкин не раз возвращался к легенде о Клеопатре. В уже названном стихотворении 1824 года египетская царица на пиру произносит страшные слова:

Скажите: кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою?
Трое ее поклонников выходят из рядов - они готовы на смерть.

И снова гордый глас возвысила царица:
«Забыты мною днесь венец и багряница!
Простой наемницей на ложе восхожу;
Неслыханно тебе, Киприда, я служу,
И новый дар тебе ночей моих награда.
О боги грозные, внемлите ж, боги ада,
Подземных ужасов печальные цари!
Примите мой обет: до сладостной зари
Властителей моих последние желанья
И дивной негою, и тайною лобзанья,
Всей чашею любви послушно упою…
Но только сквозь завес во храмину мою
Блеснет Авроры луч - клянусь моей порфирой,-
Главы их упадут под утренней секирой!»

Четыре года спустя Пушкин переработал стихи о Клеопатре и включил их в «Египетские ночи» - неоконченную повесть об итальянце-импровизаторе, который по заказу публики сочиняет - устно - поэму о Клеопатре. Один из героев повести, Чарский, так поясняет заданную тему. «Я имел в виду,- говорит он,- показание Аврелия Виктора, который пишет, будто бы Клеопатра назначила смерть ценою своей любви и что нашлись обожатели, которых таковое условие не испугало и не отвратило…» Импровизатор произносит поэму, в которой клятва Клеопатры богам звучит иначе, чем приведенный выше текст. В «Египетских ночах» она гласит:

- Клянусь…- о матерь наслаждений,
Тебе неслыханно служу,
На ложе страстных искушений
Простой наемницей всхожу.
Внемли же, мощная Киприда,
И вы, подземные цари,
О боги грозного Аида,
Клянусь - до утренней зари
Моих властителей желанья
Я сладострастно утолю
И всеми тайнами лобзанья
И дивной негой утомлю.
Но только утренней порфирой
Аврора вечная блеснет,
Клянусь - под смертною секирой
Глава счастливцев отпадет.

Итак, перед нами два варианта той же клятвы. Внешне они отличаются числом строк - 12 и 14 - и стихотворным размером: в первом варианте шестистопный, во втором - четырхстопный ямб; различна также система рифмовки - в первом варианте рифмы смежные (александрийский стих), во втором - перекрестные.
Оба текста похожи. Смысловое содержание обоих - одно и то же. Совпадают ряд слов и оборотов: простой наемницей на ложе… (восхожу - всхожу); тебе (Киприде - богине любви) неслыханно служу; о боги (грозные - грозного Аида); властителей моих… желанья; дивной негой, тайнами лобзанья; блеснет Авроры луч (Аврора вечная); клянусь…
Но многое и расходится.
В первом варианте больше торжественно-архаических слов, чем во втором: глас возвысила; днесь; багряница; во храмину мою. Это существенно, но данный факт важен не сам по себе, а в сочетании с другим, не менее значительным фактом.
В первом варианте фразы совпадают со стихами-строками, распределяясь более или менее регулярно:

Первая фраза - 1 стих
Вторая фраза - 1 стих
Третья фраза - 1 стих
Четвертая фраза - 1 стих
Пятая фраза - 1 стих
Шестая фраза - 2 стиха
Седьмая фраза - 4 стиха
Восьмая фраза - 3 стиха

Речь Клеопатры звучит здесь торжественной декламацией. В соответствии с законами александрийского стиха каждая строка распадается на два симметричных полустишия:

Забыты мною днесь // венец и багряница!
Простой наемницей // на ложе восхожу…
…О боги грозные, // внемлите ж, боги ада,
Подземных ужасов // печальные цари!..

Эта симметрия проведена до самого конца; она придает монологу Клеопатры медлительность, стройность, особое возвышенное спокойствие - вопреки самому смыслу монолога, в котором царица говорит о страсти, о чудовищных условиях своей любви, о неминуемой гибели жертвующих жизнью любовников. Таков здесь характер Клеопатры - царственный, величавый, жестокий. В этом монологе слышен отзвук трагедий французского классицизма, он ближе всего к монологам трагических героев Пьера Корнеля. Пожалуй, ни в одном из своих произведений Пушкин так не приближается к стилю классицистической трагедии, как в этом монологе египетской царицы.
Сравним: в одной из ранних и в то время лучших русских трагедий - «Сорена и Замир» П.Н.Николаева (1784) - Сорена, супруга князя половецкого Замира, молит российского царя Мстислава не разлучать ее с Замиром:

Бесчувственный Мстислав, источник бед моих!
Смотри… несчастная… лежит у ног твоих
В отчаяньи, слезах, стеняща, полумертва.
Смягчись!.. или рази!.. перед тобою жертва!
Но без Замира жить минуты не хочу,
Вослед за ним и в ад с весельем полечу!
И льзя ли без него мне в сем остаться мире,
Когда душа моя заключена в Замире?
Коль смерть ему нарек, Сорене нареки
И, медля казнь мою, не множь моей тоски!
Вынь меч!.. и обагри в крови невинной руки!
Вынь меч!.. и пресеки мои несносны муки!..

Сорена произносит этот монолог в состоянии почти безнадежного отчаяния. И все же александрийский стих ее монолога сохраняет стройность и спокойное величие, торжественную плавность и идеальную симметрию:

Вынь меч!.. и обагри // в крови невинной руки!
Вынь меч!.. и пресеки // мои несносны муки!..

Симметричны полустишия, целые строки, двустишия, четырехстишия. Закон симметрии неукоснительно соблюдается в классицистической трагедии - живая, непосредственная интонация едва может пробиться сквозь кованую форму александрийского стиха, о котором П.А.Вяземский - правда, много позднее - писал:

…свободные певцы
Счастливой вольности нам дали образцы.
Их бросив, отдались мы чопорным французам
И предали себя чужеязычным узам.
На музу русскую, полей привольных дочь,
Чтоб красоте ее помочь,
Надели мы корсет и оковали в цепи
Ее, свободную, как ветр свободный степи.

(«Александрийский стих», 1853)

Пушкинская Клеопатра 1824 года похожа на эту музу - она затянута в корсет, «окована в цепи», ей свойственна тяжелая поступь, медлительная певучесть и размеренность классицистических героинь.
Та же речь Клеопатры во втором варианте построена совершенно иначе. Она страстна и необычайно динамична. Монолог начинается словом «клянусь», которое грамматически не связано с последующим текстом и подхвачено лишь в восьмом стихе повторенным «клянусь», а в пятнадцатом стихе еще раз. Синтаксическая схема монолога: «Клянусь… (о матерь наслаждений, тебе неслыханно служу и т.д.) (Внемли же, мощная Киприда и вы… о боги… и т.д.) Клянусь - …моих властителей желанья я сладострастно утолю и т.д. (но только наступит утро) - клянусь - под смертною секирой глава счастливцев отпадет». Синтаксическая несогласованность отдельных частей, повторы слова «клянусь», переносы из одного стиха в другой, неравномерное распределение предложений по строкам, а, кроме того, превращение всего текста как бы в одну запутанную, но стремительную фразу, переброшенную от первого «клянусь» к третьему,- все это сообщает монологу страстность, почти лихорадочность; во всяком случае, страсть преобладает в нем над рассудком, от царственной величавости и гармонической симметрии первого варианта тут ничего не осталось.
Перед нами другая Клеопатра. Это героиня не французской классицистической трагедии, а скорее романтической поэмы - порывистая, увлеченная своей кровавой идеей, страшная, но и пленительная женщина.
Недаром интонация ее монолога близка к монологу другой страстной женщины - на этот раз из романтической поэмы «Бахчисарайский фонтан» (1821-1823); Зарема заклинает княжну Марию уступить ей Гирея:

Не возражай мне ничего;
Он мой! он ослеплен тобою.
Презреньем, просьбою, тоскою,
Чем хочешь, отврати его;
Клянись… (хоть я для Алкорана,
Между невольницами хана,
Забыла веру прежних дней;
Но вера матери моей
Была твоя) клянись мне ею
Зарему возвратить Гирею…

Любопытно, что даже содержание или, точнее, сюжет монологов похож: Клеопатра клянется сама, Зарема требует клятвы от соперницы; Клеопатра захлебывается собственной клятвой, Зарема - требованием клятвы.

Клеопатра
Клянусь… (о матерь наслаждений…)
…клянусь… клянусь…

Зарема
Клянись… (хоть я для Алькорана… забыла веру…)
…клянись мне ею…

Перед нами романтические героини, раздираемые неукротимыми страстями, поглощенные безграничным себялюбием, снедаемые бешенством желаний. Зарема и Клеопатра - как они различны по судьбе, по окружению, по культуре, но и как они близки друг другу по романтичности характера!
О той, первой, Клеопатре можно было сказать: «…гордый глас возвысила царица». О второй этого сказать нельзя, и нельзя сказать о ней, как в первом варианте (раньше монолога) говорится:

…Клеопатра в ожиданье
С холодной дерзостью лица:
«Я жду,- вещает,- что ж молчите?..»

Вторая Клеопатра не «вещает», не «речет», не «с видом важным говорит» - все эти слова из первого варианта. Перед нами другая героиня - не царица, а женщина.
А раз другая героиня, значит, и содержание другое. Новый стиль оказался и здесь новой характеристикой, новым поэтическим содержанием.
Единство содержания и формы - как часто мы пользуемся этой формулой, звучащей вроде заклинания, пользуемся ею, не задумываясь над ее реальным смыслом! Между тем по отношению к поэзии это единство имеет особо важное значение. В поэзии всё без исключения оказывается содержанием - каждый, даже самый ничтожный элемент формы строит смысл, выражает его: размер, расположение и характер рифм, соотношение фразы и строки, соотношение гласных и согласных звуков, длина слов и предложений и многое-многое другое. По-настоящему понимать поэзию значит понимать ее содержание не в узком, привычно-бытовом, а в подлинном, глубоком, всеобъемлющем смысле этого слова. Понимать форму, ставшую содержанием. Понимать содержание, воплотившееся в единственно возможной, им порожденной, им обусловленной форме. Понимать, что всякое, даже малое изменение формы неминуемо влечет за собой изменение поэтического содержания.

Принцип неопределенности
Современник Пушкина, блестящий поэт Е.А.Баратынский в молодости написал лирическую миниатюру (1820):

Расстались мы; на миг очарованьем,
На краткий миг была мне жизнь моя;
Словам любви внимать не буду я,
Не буду я дышать любви дыханьем!
Я все имел, лишился вдруг всего;
Лишь начал сон… исчезло сновиденье!
Одно теперь унылое смущенье
Осталось мне от счастья моего.

Кто герой этого восьмистишия? Кто этот «я», которому не придется более «словам любви внимать», который «все имел, лишился вдруг всего»? Сколько ему лет? Где он живет - в какой стране, на каком континенте? Как его зовут? Единственное, что мы с достоверностью можем сказать про него, это что он - мужчина, да и то лишь на основании глагольных форм «имел», «начал». Иногда и это установить не удается. У Гете есть знаменитое стихотворение «Близость любимого» (1796), которое много раз переводилось на русский язык, и в большинстве случаев поэты-переводчики истолковывали его как написанное от мужчины к женщине.

Блеснет заря, а все в моем мечтаньи
Лишь ты одна,
Лишь ты одна, когда поток в молчаньи
Сребрит луна.

Я зрю тебя, когда летит с дороги
И пыль, и прах,
И с трепетом идет пришлец убогий
В глухих лесах.

Я близ тебя; как ни была б далеко,
Ты все ж со мной;
Взошла луна. Когда б в сей тьме глубокой
Я был с тобой!

(«Близость любовников», 1814-1817?)

Так перевел стихотворение Гете Антон Дельвиг. Дело в том, что по-немецки глагольные и местоименные формы не выражают рода, и, например, строку «Du bist mir nah» можно прочесть двояко: «Ты мне близок» и «Ты мне близка». Дельвиг выбрал второй вариант. Михаил Михайлов выбрал первый - он назвал свой перевод «Близость милого»:

С тобою мысль моя - горят ли волны моря
В огне лучей,
Луна ли кроткая, с туманом ночи споря,
Сребрит ручей.

Я вижу образ твой, когда далеко в поле
Клубится прах,
И в ночь, как странника объемлет поневоле
Тоска и страх.

И я везде с тобой, хоть далеко от взора!
С тобой везде!
Уж солнце за горой, взойдут и звезды скоро…
О где ты, где?

(«Близость милого», 1859-1862)

Ошибка Дельвига - случайность? Или ее можно объяснить особенностями немецкого языка? Нет, дело обстоит сложнее. Секрет ее в уже отмеченных выше свойствах, характерных и для стихотворения Баратынского «Разлука».
У лирической поэзии есть особая черта, характерная для всех произведений этого поэтического рода,- неопределенность. Герой стихотворения, будь то «я» поэта или возлюбленная, друг, мать, к которым поэт обращает свою речь, достаточно нечеток, чтобы каждый читатель мог подставить на его место себя или свою возлюбленную, своего друга, свою мать. Нет у него имени, характерной внешности, точного возраста, даже исторической прикрепленности, даже порой национальности. Он бывает чаще всего обозначен личным местоимением - я, ты, он. Мы помним наперечет лирические стихи, в которых героиня названа по имени - как в «Зимней дороге» Пушкина:

Скучно, грустно… Завтра, Нина,
Завтра, к милой возвратясь,
Я забудусь у камина,
Загляжусь не наглядясь.

Или как в блоковском стихотворении «Черный ворон в сумраке снежном…» (1910):

Снежный ветер, твое дыханье,
Опьяненные губы мои…
Валентина, звезда, мечтанье!
Как поют твои соловьи…

Да и то оба эти имени - Нина у Пушкина, Валентина у Блока - условны. Они потому и отличаются особой выразительностью, экспрессией, что нарушают обычный для лирики закон безымянности.
Стихи - произведения глубоко личные. Каждое восходит к какому-то эпизоду жизни, к человеку, с которым связывала дружба или любовь. Но без специальных комментариев в этом разобраться нельзя - да, в сущности, и не надо. Стихи пишутся поэтом не для того, чтобы читатели, проникшись любопытством, устанавливали по примечаниям, кого именно он, поэт, целовал, кому адресовал свои строки. Что и говорить, «гений чистой красоты» - это реальная женщина, и звали ее Анна Петровна Керн, та самая, которой Пушкин писал по-французски в одном из писем: «Наши письма, наверное, будут перехватывать, прочитывать, обсуждать и потом торжественно предавать сожжению. Постарайтесь изменить ваш почерк, а об остальном я позабочусь.- Но только пишите мне, да побольше, и вдоль, и поперек, и по диагонали (геометрический термин)… А главное, не лишайте меня надежды снова увидеть вас… Отчего вы не наивны? Не правда ли, по почте я гораздо любезнее, чем при личном свидании; так вот, если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычайности - в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю - у ваших ног» (28 августа 1825 г.- из Михайловского в Ригу).
Написано это письмо ровно через месяц после того, как были созданы бессмертные стихи:

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…

Ну вот, теперь вы знаете, что Пушкин советовал «гению чистой красоты» писать ему «и вдоль, и поперек, и по диагонали», что он учил молодую женщину, как обманывать нелюбимого мужа, а за две недели до того он ей писал и того игривее: «Вы уверяете, что я не знаю вашего характера. А какое мне до него дело? очень он мне нужен - разве у хорошеньких женщин должен быть характер? главное - это глаза, зубы, ручки и ножки - (я прибавил бы еще - сердце,- но ваша кузина очень уж затаскала это слово)… Итак, до свидания - и поговорим о другом. Как поживает подагра вашего супруга? Надеюсь, у него был основательный припадок через день после вашего приезда… Божественная, ради Бога, постарайтесь, чтобы он играл в карты и чтобы у него сделался приступ подагры, подагры! Это моя единственная надежда!» (13-14 августа 1825 г.)
Пушкин гениален и в письмах. А все же чем ты, читатель, обогатишься, узнав, как Александр Сергеевич желал подагры мужу Анны Петровны, старому генералу, за которого она вышла шестнадцати лет? Разве ты теперь лучше поймешь великие строки?

И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.

«Мимолетное виденье», «гений чистой красоты» не имеет и не может иметь имени, отчества, фамилии. Да и «я» - «я» стихотворения - не имеет этих анкетных данных. В поэзии высказана совсем другая, высшая правда, куда более подлинная, чем то, что мы читаем в изящно-шутливых, галантных письмах Пушкина, изложенных безукоризненным французским языком. В этих письмах - светский роман, обращение на «вы», игривые шуточки насчет глаз, ножек и ручек хорошеньких дам. Здесь, в стихотворении, обращение поэта к человечеству - поэта с трагическим уделом, обреченного на жизнь «в глуши, во мраке заточенья», «без слез, без жизни, без любви», воскресшего из мертвых благодаря открывшемуся ему совершенству, нахлынувшей на него высокой страсти.
Чем же могут быть интересны письма Александра Сергеевича к Анне Петровне? Во-первых, тем, что нам дорог сам Пушкин - и каждый миг его существования, его краткой и бурной жизни, и каждая строка его изумительной прозы. Во-вторых, тем, насколько реальный жизненный эпизод не похож - да, не похож на родившееся благодаря этому мигу гениальное творение поэзии.

Что ты бродишь, неприкаянный,
Что глядишь ты не дыша?
Верно, понял: крепко спаяна
На двоих одна душа.
Будешь, будешь мной утешенным,
Как не снилось никому,
А обидишь словом бешеным -
Станет больно самому.

Этот лирический шедевр создан в 1922 году Анной Ахматовой. Какая резкость характеристик! И его - любящего до немоты, благоговеющего «не дыша», но и способного на бешенство. И ее - любящей с нежной страстью, «как не снилось никому», и с самоотверженной беззащитностью. Кто он? Комментарии могут рассказать об этом, но зачем? Он - мужчина, достойный такой любви, и этого довольно. Стихотворение Ахматовой раскрывает читателю любовь, какой он до того не знал,- пусть же читатель видит в этих восьми строках себя, и свою нежность, и свою страсть, и свое бешенство, и свою боль. Ахматова дает эту возможность почти любому из читателей - мужчин и женщин.

Умолк вчера неповторимый голос,
И нас покинул собеседник рощ.
Он превратился в жизнь дающий колос
Или в тончайший, им воспетый дождь.
И все цветы, что только есть на свете,
Навстречу этой смерти расцвели.
Но сразу стало тихо на планете,
Носящей имя скромное… Земли.

Стихи эти, созданные Ахматовой в 1960 году, названы «Смерть поэта». Кто же это? Кого имеет в виду Ахматова? Кто умер в 1960 году? Кто воспевал дождь? Самое важное вот что: умер поэт, и на планете Земля сразу воцарилось безмолвие. Речь не об имени, а о том, что поэт равновелик планете, что он и при жизни, и после смерти - часть природы, плоть от ее плоти, «собеседник рощ», понимавший безмолвную речь цветов. Даже в этом случае, когда имеется в виду смерть человека, имя которого знают все, определенность не входит в замысел лирического поэта и не углубляет художественной перспективы стихотворения.
Впрочем, здесь дает о себе знать другое свойство лирики - многосмысленность, о которой пойдет речь ниже. Достаточно произнести имя «Пастернак», и сочетания слов, казавшиеся до сих пор общими, начнут вызывать конкретные ассоциации. «Собеседник рощ»?.. Для Пастернака сад, парк, роща были самым полным осуществлением природы, они были живыми существами, с которыми он и в самом деле не раз вступал в беседу:

…И блестят, блестят, как губы,
Не утертые рукою,
Лозы ив, и листья дуба,
И следы у водопоя.

(«Три варианта», 1915)

А дождь - это его любимое состояние природы, родственная стихия. Пастернаку одинаково близки и «сиротский, северно-сизый, сорный дождь» Петербурга («Сегодня с первым светом встанут…», 1914), и осенний ливень, после которого «…За окнами давка, толпится листва / И палое небо с дорог не подобрано» («После дождя, 1915), и еще другой, о котором сказано: «…дождь, затяжной, как нужда, / Вывешивает свой бисер» («Пространство», 1947). Только Пастернак мог увидеть цветы так:

Сырой овраг сухим дождем
Росистых ландышей унизан.

Но и только он мог сказать о себе и о березовой роще, как о равноправных партнерах:

И вот ты входишь в березняк,
Вы всматриваетесь друг в дружку.

(«Ландыши», 1927)

Наверное, каждого лирического поэта можно назвать «собеседником рощ», и, надо думать, каждый воспевал дождь; поэтому стихотворение «Смерть поэта» имеет, как мы видим, общий смысл. Но применительно к Борису Пастернаку те нее обороты звучат особо - очень уж у него особые были отношения с рощами и дождем; поэтому содержание меняется, когда отвлеченный «поэт» становится конкретным Пастернаком,- появляется еще одна ступенька содержания. Возникает то, что мы называем «лестница смыслов».

Вверх по лестнице смыслов
Лестница смыслов прямо связана с принципом неопределенности. Поднимемся по ступеням этой лестницы, взяв одно из поздних (около 1859 г.) и не слишком широко известных стихотворений А.А.Фета:

Ярким солнцем в лесу пламенеет костер,
И, сжимаясь, трещит можжевельник;
Точно пьяных гигантов столпившийся хор,

Пусть на зорьке, все ниже спускаясь, дымок
Над золою замрет сиротливо;
Долго-долго, до поздней поры, огонек
Будет теплиться скупо, лениво.

Ничего не укажет в тумане;

Прочернеет один на поляне.

Но нахмурится ночь - разгорится костер,
И, виясь, затрещит можжевельник,
И, как пьяных гигантов столпившийся хор,
Покраснев, зашатается ельник.

Ступень первая
Смысл стихотворения весьма прост, он определяется внешним сюжетом. Автор - «я» - проводит ночь в лесу; холодно, путник развел костер и согрелся; сидя у костра, он размышляет - назавтра ему предстоит продолжить свой путь. Или, может быть, он охотник, или землемер, или, как сказали бы в наше время, турист. Определенной, твердой цели у него, кажется, нет, ясно одно: ему снова предстоит ночевать в лесу. Воображению читателя дается немалый простор - оно связано лишь ситуацией: холодная ночь, костер, одиночество, окружающий путника еловый лес. Время года? Вероятно, осень - темно и холодно. Местность? Вероятно, северная или где-то в центральной России.

Ступень вторая
В стихотворении противопоставлены фантастика и реальность, поэтический вымысел и трезвая, унылая проза реальности. Холодная ночь, скупой и ленивый догорающий огонек, «лениво и скупо мерцающий день», холодная зола, пень, чернеющий на поляне… Эта неуютная, скудная реальность преображается огнем пылающего костра. Стихотворение начинается праздничной метафорой:

Ярким солнцем в лесу пламенеет костер…

И та же первая строфа с необыкновенной зримостью, пластичностью, материальной точностью рисует фантастически преображенный мир, полный чудовищ, казалось бы, внушающих ужас, но и в то же время не страшных, как в сказке:

Точно пьяных гигантов столпившийся хор,
Раскрасневшись, шатается ельник.

Эта картина преображенного мира открывает стихотворение и заключает его, наполняет строфы первую и пятую. Строфы вторая и четвертая содержат эпитет «холодный», относящийся в первом случае к ночи, во втором - к золе. Обе эти строфы говорят о душевном состоянии героя, которого «до костей и до сердца прогрело» ночным костром и который видит в поэзии пламенеющего «ярким солнцем» костра избавление от холода, уныния, одиночества, тоскливой реальности.

Ступень третья
В стихотворении намечено еще одно противопоставление - природы и человека. Человек один на один с недружелюбной к нему, страшной природой поневоле ощущает себя как первобытный охотник, которого окружали враждебные силы, «точно пьяных гигантов столпившийся хор»; но, как и у того первобытного человека, у него есть один надежный, верный союзник - огонь, согревающий его и обуздывающий, разгоняющий чудищ непонятного, таящего грозные опасности леса. На этой ступени звучат трагические интонации извечной вражды природы и человека; это - страшное первобытное мироощущение одинокого посреди опасностей человека, защищенного только огнем.

Ступень четвертая
Все стихотворение - не столько реальная картина, сколько развернутая метафора душевного состояния. Лес, ночь, день, зола, одинокий пень, костер, туман - все это звенья метафоры, даже символы. Свет, противопоставленный тьме. Фантазия, противопоставленная реальности. Поэзия - прозе. На этом уровне понимания иначе звучит каждое слово стихотворения. В самом деле - например, во второй строфе:

Я и думать забыл про холодную ночь,-
До костей и до сердца прогрело;
Что смущало, колеблясь умчалося прочь,
Будто искры в дыму улетело.

«Холодная ночь» - это, может быть, и реальная осенняя ночь, и символическая - тоска и горечь бытия. «До костей и до сердца…» Может быть, путник так промерз, что ему кажется, что и сердце у него застыло, а теперь отогрелось близ костра. Но может быть, имеется в виду и метафора: отчаяние отступило от сердца,- тогда образ приобретает символические черты. «Что смущало…» Может быть, ночные страхи, обступающие одинокого путника в ночном лесу и развеянные костром, но, может быть, и горести человеческого бытия. В рукописи вместо последнего стиха было «Как звездящийся дым улетело». Фет заменил «звездящийся дым» на «искры в дыму», чтобы дать больший простор для символического толкования этого образа. Третья строфа звучит с интонациями народной песни- «на зорьке», «дымок», «сиротливо», «долго-долго», «огонек»,- которые становятся понятными при символическом восприятии всего стихотворения. Но тогда проясняются и загадочные образы четвертой строфы:

И лениво и скупо мерцающий день
Ничего не укажет в тумане;
У холодной золы изогнувшийся пень
Прочернеет один на поляне.

«Туман» в таком понимании оказывается не только мглой осеннего утра, но и неясностью жизненного пути; и эпитет «холодная», связанный с золой, и слово «один», отнесенное к отчетливо нарисованному пню («изогнувшийся», «прочернеет»), оказываются тоже выражением душевного состояния героя, которое получает разрешение в последней строфе, возвращающей нас к началу:

Но нахмурится ночь - разгорится костер…

При таком метафорическом, символическом прочтении особую выразительность приобретают сходные глаголы и причастия, проходящие через все стихотворение: «шатается», «колеблясь», «мерцающий», «виясь», «зашатается».
Мы отделили четыре смысловые ступени друг от друга, но ведь стихотворение Фета существует как единство, как целостность, в которой все эти ступени существуют одновременно, проникая одна в другую, взаимно поддерживая друг друга. В сущности, они нерасторжимы. Поэтому у Фета так усилена конкретная материальность изображенного:

…сжимаясь, трещит можжевельник.

…изогнувшийся пень
Прочернеет один на поляне.

…виясь, затрещит..
Покраснев, зашатается…

Эта конкретность, вещность соединяется с противоположными элементами, которые можно воспринять прежде всего в отвлеченно-моральном плане:

До костей и до сердца прогрело.

Четыре ступени смысла. Но может быть, их и больше? Может быть, они другие? На однозначном, даже на четырехзначном толковании лирического стихотворения настаивать нельзя. Оно отличается множественностью, а значит и бесконечностью смыслов: ведь каждый из указанных четырех взаимодействует с другими, отражается в них и отражает их в себе. Мир лирического стихотворения сложен, его и нельзя и не нужно выражать однозначной прозой. Как справедливо писал когда-то Герцен, «стихами легко рассказывается именно то, чего не уловишь прозой… Едва очерченная и замеченная форма, чуть слышный звук, не совсем пробужденное чувство, еще не мысль… В прозе просто совестно повторять этот лепет сердца и шепот фантазии».

Стрекоза и муравей рисунок

Басня Стрекоза и муравей читать текст

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле,
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.

Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает,
Стрекоза уж не поет,
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!

Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?
Говорит ей Муравей.

До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас -
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило.

А, так ты...

Я без души лето целое все пела.

Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!

Стрекоза и муравей - Мораль басни Ивана Крылова

Ты все пела? Это дело:
Так поди же, попляши!

Мораль своими словами, главная мысль и смысл басни Стрекоза и муравей

Мораль этой басни заключается в том, что если ты не хочешь остаться без жилья и умереть с голоду, то нужно поработать. Здесь идет явное осуждение лентяев и людей, любивших жить за чужой счет.

Таким образом, суть этой басни относится не только к насекомым, но и к людям. Ведь среди них есть такие же, кто будет жить ни о чем не думая, а потом просить помощи. Не нужно жить одним днем, нужно всегда заботиться о будущем и думать не только о себе, но и о близких людях. Возможно, кто – то подумает, что муравей поступил слишком жестоко по отношению к стрекозе. Увы, таким людям нельзя помогать зная, что они даже не потрудились ничего сделать.

Нужно беречь время. А то можно упустить его. Нужно все делать вовремя.

Анализ басни Стрекоза и муравей, герои басни

Еще одним переложение знаменитого Эзоповского сюжета стала басня Крылова «Стрекоза и муравей». Однако, как отмечает Жуковской, эту басню нельзя считать простым переводом, ведь Крылов взяв за основу фабулу, переработал классический сюжет и добавил национальный русский колорит в образ Стрекозы и мира, окружающего героев. Главным действующем персонажем является прекрасная Стрекоза.

Крылов дает развернутую характеристику персонажа в басне, подчеркивая ее легкость, живость, подвижность и веселость. Стрекоза – олицетворения «красного лето», прекрасного и очень короткого. Акцентируя внимание на скоротечности времени, Крылов открывает новую веху в классическом сюжете, ведь ни Эзоп, ни европейские баснописцы не придают этому такого значения.

А все дело в скоротечности русского лета, в котором зима (как и у Стрекозы) приходит нежданно-негаданно. Крылов использует просторечное слово «попрыгунья», чтобы передать нравственное качество Стрекозы, являющегося обратной стороной ее живости и веселости – легкомысленность. И в страшном отчаянии Стрекоза, не видевшая ужасов побелевших полей и зимних вьюг, бежит к Муравью, выступающим антиподом Стрекозы.

Басня «Стрекоза и муравей» является ярким примером двух противоположностей. В данном случае одна из них – это лень, а вторая – трудолюбие. Главные герои – это стрекоза и муравей. Сюжетом басни является то, что не подготовившаяся к зиме стрекоза просит у муравья пожить до весны. Все лето она пела песни и беззаботно жила, ведь у нее была еда и жилье. Стрекоза живет сегодняшним днем, не думая о будущем. Она не подготовилась к зиме, а зимой выжить непросто даже подготовленным. Муравей в то же время готовился к зиме, запасал еду.

Приходит зима, но стрекоза ведь не подготовилась летом. Тогда она идет и просит помощи у муравья. Ее просьба- это предоставить ей жилье и еду до весны. Она думает, что муравей ей не откажет, ведь жилье ей нужно ненадолго. Муравей безразлично отнесся к ее просьбе и добавил, что летом нужно было позаботиться о себе и о запасах еды. Он поинтересовался, трудилась ли она летом. Она была удивлена такому вопросу, ведь летом есть куча приятных занятий, несмотря на то, что надо бы готовиться к зиме. Наверное, он ожидал такой ответ и поэтому отказал ей. Сказал, что она дальше может петь и веселиться. Автор показывает, к каким последствиям может привести безделие на примере стрекозы. Стрекоза не подумала, что муравью приходилось трудиться и, возможно было непросто собирать запасы еды и строить жилище. Она просто захотела придти на все готовое.

Здесь можно увидеть скрытый смысл, ведь речь идет не только о насекомых. Если перенести это на людей, то тут будет то же самое. Кто – то заботится о будущем и пытается сделать как лучше, а кто – то ни о чем не думает и живет в свое удовольствие. Многие хотят жить, не думая ни о чем, но чтобы кто – то за них все делал. Но ведь такого не бывает. Чтобы чего – то добиться, то надо трудиться и думать не только о себе.

Главные герои

Муравей

Муравей - маленькое, трудолюбивое и степенно живущее насекомое. Однако прося у Муравья кров, «попрыгунья» не раскаивается в своем поведении, не хочет исправиться, а только до «вешних дней» просит приютить, чтобы потом снова радоваться веселым летним денькам. Этим Крылов подчеркивает неисправимость «попрыгуний», их постоянную тягу к лености, легкомыслию и праздности. Жизнь таких людей бессмысленна и зловредна для окружающих, а те, кто приютят подобных Стрекозе, могут нарваться на неблагодарность и попрошайничество. Автор осуждает людей, живущих только одним днем, не думающих о будущем и желающих жить за счет других.

От лица Муравья Крылов выносит сухой приговор: «Ты все пела? Так поди же попляши».

В басне «Стрекоза и муравей», Крылов показал муравья как умное и трудолюбивое создание, которое трудится, не зависимо от поры года и думает о завтрашнем дне.

Стрекоза

В то время как стрекоза ведет себя глупо и легкомысленно, прожив все лето без забот, а с приходом зимы просит помощи у «кума-муравья».

В жизни так часто случается с людьми: одни работают практически круглосуточно, думая о будущем и своей семье, а другие попросту бездельничают в поисках легких денег, а потом просят помощи у близких ему людей. До воли часто случается, что одни люди живут за счет других без зазрения совести.
Мораль: Если хочешь зимой быть сытым и в тепле – нужно трудиться все лето. Об этом глаголет каждая строчка басни.

Сочинение на тему Басня Крылова Стрекоза и муравей (5 класс)

Среди большого количества басен, написанных И.А.Крыловым, особое место занимают басни, героями которых являются животные. А поскольку в основе этого жанра литературы лежит аллегория, то животные несут в себе не только некоторые черты, но и целые характеры. Ярким примером этого является басня «Стрекоза и Муравей».

Сюжет о трудолюбивом Муравье и беспечной Стрекозе Крылов взял у французского поэта-баснописца Лафонтена. Однако басня Крылова, в отличие от своего предшественника, больше напоминает сказку о животных, где каждый герой наделен определенной чертой характера. Муравей олицетворяет трудолюбие, Стрекоза – легкомысленность.
Молодая, беспечная Стрекоза все летние дни проводит в танцах и веселье. Ей ничего не нужно, она не думает о завтрашнем дне. Главное для нее – прыгать, скакать, петь и танцевать.

Полная противоположность ей – Муравей, который трудится целый день. Он усердно работает, заготавливает запасы, чтобы затем спокойно перезимовать.

Наступают холодные дни, и тут Стрекоза понимает, что ей негде спрятаться. Голодная, замерзшая, она просит Муравья, пустить ее перезимовать. Муравей удивлен, чем же была занята Стрекоза все летние дни? Ответ, что она «пела и плясала», вызывает у него возмущение. «Ты всё пела? Это дело: так поди же, попляши!», - советует он ей. В этих словах заключена основная мораль басни: за лень и беспечность обязательно приходит расплата.
Так бывает и с людьми: надо жить не только днем сегодняшним, но и думать о будущем.

Вариант 2 Анализ басни Крылова Стрекоза и муравей 2 класс

Стрекоза и муравей. Одна из самых показательных, поучительных и актуальных в любое время басен. Для детей и для взрослых. Для представителей различных классов и прослоек населения.

Немногие об этом знают, но сама идея басни принадлежит не Крылову. Он лишь подсмотрел ее у другого баснописца – Лафонтена и переделал на свой лад. А Лафонтен – в свою очередь – за основу басни взял рассказ Эзопа . Это показывает, насколько стара сама идея басни и как точно была подмечена тема еще во времена расцвета Древней Греции.

Так устроена сама жизнь: чтобы пережить времена трудные да лютые (в басне – зима), необходимо к ним подготовиться во времена не столь тяжкие (в басне – лето).

За временами легкими и беззаботными, когда в мураве можно каждый час без души резвиться и петь, всегда следуют времена тяжелые. И это касается не только смены времен года. Богатые годы сменяются кризисами, мир – войной, урожайные годы – годами засухи. В басне времена года взяты за основу именно для наглядности. Для того, чтобы показать неизбежность смены времен, так очевидную для практичного муравья и почему-то оказавшуюся неприятным сюрпризом для ветреной стрекозы.

Итак: лето. В то время, когда в теории можно радостно плясать, муравей старательно готовится к зиме. Запасает еду, дрова, утепляет жилище. Кто знает: может он и сам рад поплясать да попеть. Но разум берет верх над эмоциями, и муравей понимает, что если он будет петь сейчас, то зимой он еще «ох как запоет». Муравей обладает взрослым взглядом на вещи. Он умеет делать выводы из ситуаций, умеет видеть жизнь через день, неделю, месяцы, понимает причинно-следственную связь между действиями сейчас и последствиями в будущем. Приготовился к зиме – не замерзнет, не помрет с голоду, выживет. Будет петь – зимой верная смерть. Кроме всего прочего, он, обладая взрослым взглядом на вещи, привык рассчитывать только на себя. Несмотря на то, что муравьи живут в огромном социуме себе подобных (равно как и люди), и вполне могут рассчитывать на помощь близких, он на всякий случай все делает сам.

Что же делает стрекоза? Стрекоза обладает инфантильным детским мышлением, несмотря на то, что в басне она представлена совсем не ребенком. Она живет днем сегодняшним. Ей не интересно, что же будет завтра, послезавтра, а – тем более – через несколько месяцев. «Сейчас тепло, хорошо, зачем терять время и себя в чем-то ограничивать? Зачем себя изводить работой, когда и стол, и дом мне готов под каждым листком?» - так она мыслит. Кроме того, у стрекозы совершенно нет представления о том, что жизнь может измениться. Сегодня лето, и каждый рад послушать ее пение. А завтра – зима, и людям не до песен. Второй момент инфантильного мышления стрекозы: она привыкла жить за чей-то счет. Ведь летом так и получалось. Потому она спокойно рассчитывает, что тенденция сия продолжится и зимой.

И наверняка рад бы муравей был приютить этого взрослого ребенка, если бы сам был большим поклонником пения. В конце концов, пение – если оно радует слух – также может стать работой. За искусство платят. Ценители. Муравей – не ценитель. Муравей – трудяга, а заодно и учитель. И небогатый, судя по всему. Главная задача – выживание. Он не бездушный. Он не жадный («я работал, а ты – нет! Ишь нашлась!»). Он принимает решение научить стрекозу немного уму-разуму. Когда муравей саркастично рекомендует стрекозе сменить амплуа с певицы на танцовщицу, он заодно рекомендует стрекозе «подвигаться», «потрудиться», поплясать, чтобы хотя бы не замерзнуть. Примерно как имеет двойной смысл выражение балерин «Хочешь жить – умей вертеться», имеет и фраза муравья «Так поди же, попляши». Быть может, выражение «Она у меня попляшет» имеет корни в этой же басне.

Хочется надеяться, что зима стрекозу многому научит. Даже если беззаботная мадам стрекоза и найдет добрую душу, готовую ее приютить за пение по вечерам у камина, ей вначале придется получить ряд отказов и нравоучений от мудрых муравьев.

Текст и анализ басни Крестьянин и Змея

Басня Эзопа Человек, потерпевший крушение, и Море

Текст и анализ басни Человек, потерпевший крушение, и Море

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;

Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол, и дом.

И.А. Крылов «Стрекоза и Муравей»

Попрыгунья Стрекоза, предавшись песням и танцам, беспечно провела своё лето. Музыка и пляска настолько вскружили голову несчастной стрекозе, что она и думать не желала о том, что придёт конец «красному» сезону. Но лето прошло, наступили холода, и тогда она жалкая, голодная и продрогшая ищет помощи у Муравья. Муравей же славится своим трудолюбием, и трудится он во благо себе и своему семейству, чтобы в тяжелый час не оказаться в затруднительном положении. Наверно, именно поэтому попрыгунья обращается к нему за помощью, заведомо зная, что у него-то припасы на зиму готовы.

Вот так же легкомысленно, как эта Стрекоза выглядим и мы, заранее не готовясь к предстоящей зиме, то есть Судному дню. Может голову вскружить нам здоровье, богатство, слава, успех, карьерный рост, и даже наши дети могут стать причиной искушения: «Знайте, что ваше имущество и ваши дети - испытание для вас и что у Аллаха уготовано великое вознаграждение» (сура Аль-Анфаль, аят 28) . И в этаком головокружительном успехе кто-то может забыть о зиме, а кто-то думает, что до неё есть ещё уйма времени. Полагая, что конец земной жизни ещё долго не наступит, человек может позволить себе отложить первостепенное, самое главное, что может быть в его жизни – поклонение Всевышнему Аллаху.

Всё прошло: с зимой холодной

Нужда, голод настает,

Стрекоза уж не поёт:

И кому же в ум пойдёт

На желудок петь голодный!

Во время плясок и песнопений, скорее всего, Стрекозе было жалко Муравья- труженика. А может, в тот момент она презирала Муравья? Но лето прошло для обоих – и для Муравья, и для Попрыгуньи. Эйфория псевдо-счастья певуньи обернулась голодом да холодом. Псевдо потому, что настоящее счастье не проходит с летом, наоборот, оно ещё ожидает труженика. А муравей оказался подготовленным к зиме, и в этом его спасение и счастье. Далее в басне Крылова:

Злой тоской удручена,

К Муравью ползёт она:

«Не оставь меня, кум милой!

Дай ты мне собраться с силой

И до вешних только дней

Прокорми и обогрей!» –

Чтобы не погибнуть, Стрекозе приходится обращаться за помощью к Муравью. И тут переломный момент: ещё летом она, может, жалела «бедняжку» или презирала его, а теперь униженно ползёт к нему за помощью. Что чувствует в этот момент она? Сожалеет ли о бездарно проведённом лете? Поглощает ли её зависть к благосостоянию Муравья? А ведь она могла бы также подготовиться к зиме, ей никто не препятствовал в этом. К материальным мучениям героини басни можно приплюсовать душевные терзания за то, что она могла, но не сделала. Так и люди, которые не покорились Господу миров, будут горько сожалеть о том, что за отпущенный им срок земной жизни они так и не успели подготовиться к встрече с Создателем. Чтобы не растратить драгоценное время попусту, как это сделала попрыгунья, надо последовать наказу Пророка (мир ему и благословение Аллаха), переданном от Абу Хурайры (да будет доволен им Аллах): «Чаще вспоминайте разрушительницу удовольствий (т.е. смерть) » (хадис приводит Ат-Тирмизи). Думая о смерти, нам с вами не захочется пускаться в бессмысленные пляски, а захочется раскаяться в грехах, взяться за своё поклонение, засучив рукава, чтобы хоть как- то уже начать подготавливать себя к Судному дню .

«Кумушка, мне странно это:

Да работала ль ты в лето?» –

Говорит ей Муравей.

«До того ль, голубчик было?

В мягких муравах у нас

Песни, резвость всякий час,

Так, что голову вскружило».

Как искренне удивляется Муравей поведению стрекозы: «Как так возможно – провести целое лето в плясках и песнопениях?» Вполне логичный вопрос, который касается и нас с вами. Как мы проводим нашу жизнь? Сравнение в том, что певунья забыла о зиме и не подготовилась к ней, то есть не позаботилась о том, что будет есть и где будет жить. А человек, занимая себя мирскими заботами, мечтая о мирском богатстве и нередко воплощая мечты в реальность, забывает о своем конце, о предстоящем отчёте в Судный день. В поисках пропитания иногда мы заходим слишком далеко, так далеко, что порою не находим времени для того, чтобы совершать обязательную пятикратную молитву. Обманываем мы себя тем, что заняты поиском пропитания, а поклонение можно отложить. Но в действительности это нужно совмещать, иначе мы станем глупыми Стрекозами. Совмещать для того, чтобы жить в достатке, не прося помощи у других, а может, и помогать окружающим, родным и т.д. Но ни в коем случае не уравнивать одно с другим: поклонение Всевышнему и послушание Ему это наша прямая обязанность и в этом наше счастье, а поиск пропитания это всего лишь необходимость, при правильном дозволенном способе такой поиск тоже становится поклонением.

«А, так ты…» – «Я без души

Лето целое все пела». –

«Ты все пела? Это дело:

Так поди же, попляши!»

Певунья оправдывается перед Муравьём тем, что без души лето целое всё пела, но Муравей отказал ей в помощи. А какое оправдание найдём мы для себя в Судный день? Нам нельзя быть настолько самонадеянными, чтобы думать, что Всевышний нас потом простит, это так глупо. Каждый пожинает плоды того, что посадил. Милостивый и Милосердный Господь принимает наше искреннее покаяние, пока мы ещё дышим, и ангел смерти не явился нам. Действительно, это шанс для нас, за который мы должны ухватиться очень крепко и не отпускать никогда. Честно, не хотелось бы быть на месте Стрекозы, а вам? Но только от Аллаха помощь в религии и в других делах, поэтому мы будем просить у Всевышнего помощи и наставления на истинный путь. Аминь.

Эзоп, Лафонтен, Крылов и др. (устаревший вариант) Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол и дом.
Всё прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настаёт;
Стрекоза уж не поёт;
И кому же в ум пойдёт
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она...

Дальнейшая история известна, и мораль оставалась неизменной на протяжении веков:

«Ты всё пела? Это дело:
Так поди же, попляши!»

Эзоп, Лафонтен, Крылов и др. (современный вариант)
По началу - всё так же. Муравей усердно работает на протяжении всего лета, строит свой дом и запасается на зиму.

Стрекоза считает, что Муравей дурак. Она веселится, танцует и играет всё лето напролёт.

Но потом, когда пришла зима, голодная и дрожащая от холода Стрекоза созывает пресс-конференцию и требует объяснения, почему Муравью позволено быть в тепле и хорошо накормленным, в то время как она всеми покинутая не имеет ни еды, ни крыши над головой?!

Все радио и теле каналы транслируют промокшую, дрожащую Стрекозу параллельно с Муравьем, приятно устроившимся за столом, заполненным едой, в своем теплом, уютном доме. Газеты и интернет помещают фото сессии о жизни разжиревшего Муравья и на ладан дышащей Стрекозы.

Все потрясены этим резким социальным контрастом. Как такое может быть в одной из передовых стран мира?! Почему Правительство допускает страдания несчастной Стрекозы?!!

Ток-шоу со Стрекозой побивает все рейтинги, все плачут, когда хор за сценой исполняет новый джингл: "Нелегко быть Зелёным". Правозащитники устраивают демонстрацию перед домом Муравья и расклеивают лозунги с требованием отставки Главы Правительства, конфискации лишних запасов у Муравья и "раздачи слонов населению"(с).

Под давлением общественности Правительство создает комиссию по расследованию антиобщественного поведения Муравья и введения справедливого налогообложения.

Муравью выражают общественное порицание, налагают огромные штрафы за непропорциональные доходы, конфискуют лишнюю мебель и обязывают выделить для Стрекозы часть дома.

Стрекоза поселяется в доме Муравья и снова имеет возможность танцевать, веселиться и… доедать остатки муравьиных запасов. Бывший дом Муравья, а ныне "Общежитие имени монаха Бертольда Шварца" (с) приходит в упадок, Муравей уходит из дома, и никто его больше не видел.

Стрекоза тоже долго не протянула. Полиция нашла её мертвой от передозировки наркотиков. Заброшенный дом заполнился бандой пауков, которые терроризируют пришедший в упадок, но ещё так недавно, ухоженный и процветающий район.

Мораль для общества социальной справедливости:

"Если на клетке слона прочтёшь надпись
«буйвол», не верь глазам своим" .
[Козьма Прутков]

ЗЫ. Навеяно американским предвыборным текстом "Две морали"

UPD
Для защитников "Стрекоз и Стрекозлов" дополняю вариант Дмитрия Быкова в исполнении Лидии Чебоксаровой (муз. Вл.Васильева, гитара - Евгений Быков, съемка в Театре Е. Камбуровой 03.01.2011).

Это тоже позиция, и хотя она противоречит основной идее этого поста - также, как и в рассказе Соммерсета Моэма "Стрекоза и муравей" , Всевышний одобряет идею легкой жизни - не могу отказаться от удовольствия поставить этот ролик здесь.

В 1808 году была опубликована басня Ивана Крылова "Стрекоза и муравей". Однако Крылов не был создателем этого сюжета, он переложил на русский язык басню "Цикада и муравей" Жана де Лафонтена (1621-1695), который, в свою очередь, заимствовал сюжет у греческого баснописца VI века до н.э. Эзопа.

Прозаическая басня Эзопа "Кузнечик и муравей" выглядит так:

В зимнюю пору муравей вытащил для просушки из потаенного места свои припасы, который накопил летом. Голодающий кузнечик умолял его дать ему пищу, чтобы выжить. Муравей спросил его: «А что ты делал этим летом?» Кузнечик ответил: «Пел, не отдыхая». Засмеялся муравей и, убирая припасы, сказал: «Зимой пляши, если летом пел».

Лафонтен изменил этот сюжет. Эзоповский кузнечик мужского рода превратилася в лафонтеновскую цикаду женского рода. Поскольку слово "муравей" (la Fourmi) во французском языке тоже женского рода, то получился сюжет не о двух мужчинах, как у Эзопа, а о двух женщинах.

Вот перевод басни Лафонтена "La Cigale et la Fourmi" / Цикада и Муравей от Н. Табатчиковой:

Лето целое Цикада
День-деньской была петь рада.
Но уходит лето красно,
А на зиму нет припасов.
Голодать она не стала,
К Муравьихе побежала,
У соседки одолжить, если можно, есть и пить.
«Лишь придет к нам лето снова,
Все сполна вернуть готова, -
Обещает ей Цикада. -
Слово дам я, если надо».
Муравьиха ж крайне редко
В долг дает, беда вся в этом.
«А что делали вы летом?» -
Говорит она соседке.
«День и ночь, не обессудьте,
Песни пела всем, кто рядом».
«Если так, я очень рада!
Вот теперь и потанцуйте!»

Как мы видим, Цикада не просто просит у Муравьихи еды, она просит еды в долг. Однако Муравьиха лишена ростовщических наклонностей и отказывает соседке, обрекая её на голодную смерть. То, что Лафонтен между строк предрекает цикаде смерть, понятно уже из того, что главной героиней выбрана именно цикада. В диалоге Платона "Федр" про цикад рассказано следующее предание: "Цикады когда-то были людьми, еще до рождения Муз. А когда родились Музы и появилось пение, некоторые из тогдашних людей пришли в такой восторг от этого удовольствия, что среди песен они забывали о пище и питье и в самозабвении умирали. От них после и пошла порода цикад: те получили такой дар от Муз, что, родившись, не нуждаются в пище, но сразу же, без пищи и питья, начинают петь, пока не умрут".

Иван Крылов, задумав переложить басню Лафонтена на русский язык, столкнулся с тем, что цикада в России тогда была мало известна и Крылов решил заменить её другое насекомое женского пола - стрекозу. Однако в то время стрекозой называли двух насекомых - собственно стрекозу и кузнечика. Поэтому "стрекоза" у Крылова прыгает и поёт, как кузнечик.

Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза.
Помертвело чисто поле;
Нет уж дней тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов и стол, и дом.
Все прошло: с зимой холодной
Нужда, голод настает;
Стрекоза уж не поет:
И кому же в ум пойдет
На желудок петь голодный!
Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!» -
«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?» -
Говорит ей Муравей.
«До того ль, голубчик, было?
В мягких муравах у нас
Песни, резвость всякий час,
Так, что голову вскружило». -
«А, так ты...» - «Я без души
Лето целое все пела». -
«Ты все пела? это дело:
Так поди же, попляши!»

Муравей Крылова гораздо более жесток, чем муравьи Эзопа или Лафонтена. В других сюжетах Кузнечик и Цикада просят лишь еды, т.е. подразумевается, что теплый кров на зиму у них всё же есть. У Крылова же Стрекоза просит у Муравья не просто еды, но и теплого крова. Муравей, отказывая Стрекозе, обрекает её на смерть не только от голода, но и от холода. Этот отказ выглядит ещё более жестоким, учитывая, что мужчина отказывает женщине (у Эзопа и Лафонтена общаются однополые существа: у Эзопа - мужчины, а у Лафонтена - женщины).

Стрекоза и муравей. Художник Е.Рачев

Стрекоза и муравей. Художник Т. Васильева

Стрекоза и муравей. Художник С.Яровой

Стрекоза и муравей. Художник О.Воронова

Стрекоза и муравей. Художник Ирина Петелина

Стрекоза и муравей. Художник И. Семенов

Стрекоза и муравей. Художник Яна Ковалева

Стрекоза и муравей. Художник Андрей Кустов

Басня Крылова была дважды экранизирована. В первый раз это произошло уже в 1913 году. Причём вместо стрекозы по уже упомянутым причинам в мультфильме Владислава Старевича участвует кузнечник.

Второй раз басню Крылова экранизировал в 1961 году режиссёр Николай Федоров.