Осада Сараево
Осада Сараево
- осада в течение 3,5 лет столицы Боснии и Герцеговины сначала югославскими, а затем местными сербскими вооруженными силами. Осада началась 5 апреля 1992 года и закончилась снятием осады 29 февраля 1996 года согласно Дейтонским соглашениям.
Повод для начала осады
До начала боевых действий в БиГ сербы составляли почти треть населения Сараево, компактно проживая в ряде его районов. В конце февраля - начале марта в Боснии и Герцеговине прошёл рефередум о самоопределении, который бойкотировали сербы. Большинство высказалось за. 1 марта во время свадебной процессии был убит серб Никола Гардович. Он считается первым погибшим по мнению сербской стороны. 5 апреля во время демонстрации подразделения Югославской народной армии (ЮНА) открыли огонь по манифестантам. Два боснийца были убиты, они являются первыми погибшими по мнению боснийской стороны. 6 апреля Европейский союз признал Боснию и Герцеговину независимой, после этого начался вооруженный конфликт.
В февраля 1992 года началась Боснийская война. Отряды боснийских сербов сумели поставить под контроль ряд территории Боснии и вытеснить боснийцев из Зворника и других городов. В марте в городе начались нападения на объекты ЮНА. В начале мая федеральная армия объявила о полной блокаде Сараево и с земли, и с воздуха. Однако уже и в июне аэропорт Сараево был открыт для гуманитарных поставок в город. Столица Боснии постоянно подвергалась артиллерийскому обстрелу, но существенных попыток взятия города не предпринималось.
В во второй половине 1992 года ЮНА была расформирована, и осаду повели войска Республики Сербской, которые закрепились в сербских районах города и на прилегающих к нему высотах. Однако все попытки штурма и взятия города проваливались и были слабыми. Несколько попыток прорыва обороны Сараево удались сербским добровольцам, но успех армия развить не смогла. До 1994 года при осаде города использовалась тяжелая артиллерия, однако после инцидента на рынке Маркале, Запад поставил сербам ультиматум убрать тяжелую артиллерию от Сараево, что сильно облегчило участь осажденных. Запад обвинил Армию Республики Сербской в инциденте на Маркале и сознательной атаке мирных жителей. Однако эксперты ООН не установили виновника происшествия, некоторые исследователи считают, что взрыв мины организовали мусульмане.
В августе 1995 после второго теракта на Маркале и захвата сербами нидерландских миротворцев НАТО начала операцию «Обдуманная сила». Многие позиции сербов при Сараево были поражены авиаударами авиации альянса. Это ослабило осаду города. В октябре 1995 года было достигнуто перемирие, а в феврале 1996 года сербские войска отошли от Сараево.
После окончания осады Сараево, всё сербское население покинуло город и его окрестности.
Статистика
· В результате осады население Сараево снизилось на 35 % до 334,000 человек.
· 12 000 человек было убито и 50 000 ранено, среди них 85 % - мирное население.
· Осада продолжалась 1395 дней (http://sa92.ba/v1/index.php?showimage=259&lang=en), это одна из самых протяженных осад в современной военной истории
· В двух терактах на рынке Маркале было убито 105 человек, 234 ранены.
Вера Рыклина, для РИА Новости
В эти дни мир отмечает очень страшный юбилей: 20 лет назад в Сараеве началась бессмысленная и непонятная война, в которой погибли больше ста тысяч человек, а несколько сотен тысяч вынуждены были покинуть свои дома. Всего через полвека после Второй мировой в центре Европы людей снова тысячами убивали за их национальность. Их делили на мужчин и женщин, отвозили в концлагеря, сжигали живьем и расстреливали в полях. Это трагедия, из которой человечеству очень важно сделать несложный, но неприятный вывод: все может повториться снова.
Проблемы в Боснии начались задолго до 1992 года. После смерти Иосипа Броз Тито в 1980 году и распада соцлагеря у Югославии уже не осталось шанса. То, что она развалится, было понятно. Что будет кровь - можно было предположить: когда империи рушатся, всегда случаются жертвы. Но вообразить себе, что в конце XX века прямо в центре Европы возможна чудовищная многолетняя бойня, представить себе не мог никто.
А было вот что: типичный для периода полураспада страны парад суверенитетов спровоцировал серьезный конфликт между республиками и сербским центром. Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина и Македония пытались отделиться, Сербия противостояла и использовала свой главный козырь - большое число сербов, проживающих в этих самых национальных республиках. Меньше всего их было в Македонии, которой поэтому удалось уйти достаточно быстро и просто. Больше всего - в Боснии и Герцеговине, ей повезло меньше всех.
Положение Боснии усугублялось географическими особенностями: на территории Боснии и Герцеговины сербские и боснийские села были перемешаны - разделить страну на две части не получилось бы даже при большом желании. Ситуация патовая - большинство хочет отделиться от метрополии, и это, в принципе, возможно. При этом меньшинство хочет отделиться от большинства, но сделать этого никак не может. У всех на памяти хорватский опыт, где за год до того происходили приблизительно такие же события, закончившиеся полномасштабной войной.
Обычный город
Сараево начала 1990-х - это совершенно современный город с развитой инфраструктурой, большими магазинами, банками, ночными клубами, университетами, библиотеками и автозаправками. С середины 1980-х там начинают открывать свои отделения международные корпорации, в 1984-м в Сараеве проходит Олимпиада.
Там жили самые обычные люди, которые ничем не отличались от нас. Вспомните себя или своих родителей в начале 1990-х: жители Боснии были такими же - они носили джинсы и свитера, ездили на "Жигулях", пили пиво и радовались американским сигаретам.
Сараево называли балканским Иерусалимом из-за многонационального состава населения и смешения христианской и мусульманской культур: тогда, 20 лет назад, нигде в Европе представители этих двух религий не жили так близко друг к другу так массово и долго, не ходили в одни и те же школы и не праздновали вместе дни рождения в одних и тех же кафе.
По переписи 1991 года в Сараеве проживало полмиллиона человек. Каждый третий был сербом, каждый десятый - хорватом, остальные - боснийцы. После войны там осталось всего около 300 000 жителей: кто-то был убит, кто-то успел убежать и не вернулся.
Начало войны
Так или иначе, переговоры между боснийскими и сербскими политиками в 1991 году зашли в тупик. 29 февраля 1992 года боснийские власти провели референдум о независимости республики. В нем приняли участие большинство жителей, но местные сербы его бойкотировали.
В конечном итоге последние отказались признавать результаты референдума и объявили о создании собственного государства - Республики Сербской. В марте разгорелись бои между сербами и боснийцами в окраинных районах. Начались этические чистки в деревнях. 5 апреля в Сараеве прошла "Демонстрация за мир", в тот день сербы и боснийцы города в последний раз собрались вместе, они вышли на площадь, пытаясь противостоять надвигающейся катастрофе, но по ним открыли огонь. Погибли несколько человек. Кто именно стрелял по толпе, до сих пор не ясно.
"Сараево 1992 год"
6 апреля Европейский союз признал независимость Боснии и Герцеговины, представители сербской администрации выехали из Сараева, и началась осада города сербскими войсками.
Она длилась почти четыре года. Сараево был блокирован с земли и воздуха, в городе не было света и воды, было туго с продовольствием.
Сербская армия заняла все холмы, которыми окружен город, а также высоты в некоторых кварталах. Стреляли по всем, кого видели, - в том числе женщинам, старикам и детям. Жертвами этих обстрелов становились все жители города вне зависимости от национальности - в том числе и оставшиеся в городе сербы, многие из которых защищали Сараево вместе с боснийцами.
Такого не было даже в блокадном Ленинграде: в Сараеве существовало несколько районов, подконтрольных армии Республики Сербской.
Солдаты в любой момент могли зайти в город, врывались в дома, расстреливали людей, насиловали женщин, увозили мужчин в концлагеря.
Под обстрелом
Город тем временем пытался жить своей жизнью. Сербы разрешили привозить в Сараево гуманитарную помощь, появилась еда. Люди ходили на работу и в магазины, устраивали праздники, отправляли детей в школы. Все это они делали под практически постоянным артиллерийским обстрелом и под прицелом снайперов.
В городе были места, где нельзя было появляться ни в коем случае - они слишком хорошо простреливались. По ряду улиц можно было передвигаться только бегом, просчитав время, которое нужно снайперу, чтобы перезарядить винтовку.
Американский фотожурналист Ричард Роджерс сделал серию потрясающих снимков, каждый из которых сопроводил небольшим рассказом. У него есть фотография девушки, которая изо всех сил бежит по дороге - в офисной юбке и с сумкой подмышкой. Так она каждый день добиралась до работы: бегом туда и обратно.
За годы осады в полном парков Сараеве вообще не осталось деревьев - их все срубили на дрова, чтобы топить и готовить пищу.
Однажды там даже организовали конкурс красоты, на котором случайно оказался западный журналист. Снимки с того конкурса потом напечатали все мировые СМИ, певец Боно написал свою очень известную песню Miss Sarajevo.
Некоторые из тех, кто обстреливал Сараево сверху, как в тире , здесь же и родились. Они знали город, как свои пять пальцев. Многие из тех, в кого они стреляли, еще недавно были их соседями или друзьями.
Парень с другой фотографии Роджерса, молодой серб с автоматом в руках, после съемки просил фотографа отнести пачку сигарет его боснийскому другу, который жил где-то в осажденном городе: мол, он-то сам хороший малый, но за свой народ придется отвечать.
Надо помнить
В Международном трибунале по бывшей Югославии, который уже несколько лет разбирает дела о военных преступлениях в Боснии, часто опрашивают пострадавших - боснийцев, сербов, хорватов. У одного серба убили родственника за то, что он пытался вывезти из Сараева боснийскую семью.
Очень известна история про "сараевских Ромео и Джульетту" - влюбленных серба и боснийку, убитых на мосту снайпером, когда они пытались бежать из города. Их тела несколько дней так и лежали на мосту: забрать трупы было невозможно, мост все время простреливался. И это самая страшная правда во всем фильме. И самое большое его открытие. То, что все это могло произойти в современном городе с банковским служащим, в голове не укладывается.
Нам кажется, что гражданская война - это про красных и белых, а этнические чистки остались в середине прошлого столетия. А если сейчас что-то подобное и происходит, то только где-нибудь в Африке, где до сих пор живут в шалашах и телевизора-то не видели.
Нам кажется, что современная цивилизация с ее благами, гласностью и просвещенностью гарантирует нам защиту от повторения страшных ошибок. Это не так, и совсем недавняя война в Боснии и Герцеговине - лучшее тому подтверждение. А еще и предупреждение всему миру, всем нам. Хорошо бы, чтоб мы его услышали.
Что такое блокада крупного города, мы можем судить из книг и фильмов о блокадном Ленинграде в годы Великой Отечественной войны. О том, что такое блокада современного города, рассказывает журналист Сергей Грызунов, который в начале 90-х годов прошлого века руководил югославским бюро РИА «Новости» и был свидетелем блокады Сараево.
Блокада Сараево стала одной из наиболее драматичных страниц югославского конфликта начала 90-х. Чем она вам запомнилась?
Это была блокада, которую я видел своими глазами. Блокада Сараево, которая длилась с апреля 1992 по конец февраля 1996 года. После распада Югославии многонациональная Босния и Герцеговина раскололась на два лагеря. Боснийские сербы, которые превосходили по численности как мусульман, так и хорватов, проживавших на этой территории, блокировали Сараево. Как известно, город находится в котловине между горами, и с высот сербы простреливали почти весь город. Обстреливались все - и военные, и мирные жители, те, кто просто шел или ехал по улице. Я до сих пор храню номер от моей сараевской машины с двумя пулевыми отверстиями.
В военно-техническом смысле особенностью блокады было то, что она осуществлялась при помощи легкого стрелкового и среднего калибра оружия. Стрельба велась прицельно. Выглядело это достаточно мерзко - фактически целенаправленно убивали мирных жителей. Передвигаться по городу можно только по специально проложенным дорожкам, которые были огорожены металлическим щитами - их называли «дорогами жизни». Это были ходы, по которым можно было выходить из зоны обстрела.
Руководили блокадой лидер боснийских сербов Радован Караджич и генерал Ратко Младич, которые, на мой взгляд, вполне заслуженно находятся сейчас в Гаагском трибунале. Лично для меня их преступления доказаны, потому что я видел своими глазами, что они творили, расстреливая мирных людей. Конечно, на войне все были хороши, но по числу жертв боснийские сербы превзошли всех остальных участников конфликта. Тот конфликт до сих пор сказывается на жизни Боснии и Герцеговины - это государство, которого практически не существует.
- Получается, что весь город был на линии огня?
Так и было. Город простреливался полностью. Причем без какого-то военного смысла - это было настоящее убийство мирных жителей. Я вспоминаю, как однажды мы с оператором Первого канала Толей Кляном (он как раз сменил убитого незадолго до этого в Югославии оператора Геннадия Куренного) приехали на позиции боснийских сербов. Этот был тот самый Анатолий Клян, который неделю назад .
Сербы принимали нас как братьев. Давали снимать, охотно раздавали интервью. Как-то раз мы пошли на линию огня. Там стояли длинноствольные пулеметы. «Давайте, - говорят, - постреляйте!» Мы, конечно, отказались. «Зря, - говорят, - Лимонов недавно к нам приезжал, стрелял!» Писатель Эдуард Лимонов расстреливал людей! Он талантливый человек, но, к сожалению, в его биографии есть такое преступление.
- Блокада современного мегаполиса чем-то отличается от ленинградской?
Практически ничем. Больницы, школы, пекарни не работали. Практически ничего не работало. Люди спасались от голодной смерти, чудом выживая, выращивая под обстрелом крохотные огородики под окнами своих домов. Но, несмотря на это, в городе был настоящий голод.
Я еще до войны подружился с югославским журналистом, корреспондентом сараевской газеты «Ослободжение». И когда уже в разгар блокады я приехал в Сараево вместе с колонной «Красного креста», доставившей туда продовольствие и медикаменты, я собрал своему другу сундук с продуктами: консервы, ветчина, масло, сахар, соль, сигареты. Мне до сих пор тяжело это вспоминать. Вы не представляете, как мы рыдали на груди друг у друга: его семья буквально умирала от голода. И когда я уехал, потом снова вернулся в Сараево, он вынес что-то завернутое в тряпочку и говорит: «Сергей, ты нам спас жизнь, мы решили отдать тебе нашу семейную реликвию». Я разворачиваю, а там Рембрандт. Я отказался.
- То есть голод в Сараево был сопоставим с голодом в блокадном Ленинграде?
Только в отличие от Ленинграда, где партийные чиновники питались икрой, а многие ленинградцы друг другом, в Сараево голодали все. Маленькая зарисовка. Однажды я освещал переговоры нашего министра иностранных дел Андрея Козырева с тогдашним президентом Боснии и Герцеговины Алией Изетбеговичем. Президентский дворец был огромен и пуст. Я ходил по нему, не встречая никакой охраны. И вдруг, открыв дверь в один из залов, я увидел президента Изетбеговича. Он ел краюху хлеба. Он просто отламывал от нее кусочки и запихивал в рот, собирая с ладони рассыпавшиеся крошки. На меня это произвело сильное впечатление…
- На ваш взгляд, блокада Донецка, если она случится, будет не менее драматичной, чем сараевская?
Что будет, если начнется блокада Донецка, даже трудно представить. В отличие от Сараево, Донецк - миллионный город. К тому же в Сараево, несмотря на предельную остроту конфликта, существовала договоренность между воюющими сторонами не обстреливать определенные объекты, в первую очередь, гостиницы. Там жили и русские, и американцы, пули и осколки если и попадали туда, то случайно, целенаправленного обстрела не было. В Донецке, боюсь, даже таких ограничений не будет.
У меня отец из Донецка. Русский, он служил там. Его уже давно нет в живых. Но, честно скажу: ситуацию под Донецком воспринимаю как свою семейную трагедию.
Часть I. «Под небом голубым…»
«Сараево (босн., хорв., серб. Sarajevo, тур. Saraybosna) – город, столица Боснии и Герцеговины и её части – Федерации Боснии и Герцеговины. Административный центр Сараевского кантона. Образует муниципальное образование «город Сараево», разделённое на четыре самоуправляемых района.
Население – 369,5 тысячи человек (2013), или 10 % населения Боснии и Герцеговины. В результате войны 1992-1995 годов многократно сократилась доля сербов, проживающих в городе.
Расположено в межгорной котловине на берегах реки Миляцки, на территории Федерации Боснии и Герцеговины. С южной стороны к Сараеву непосредственно примыкает его бывшая часть - ныне город Источно-Сараево, расположенный на территории Республики Сербской», – сухие строчки научно-популярной статьи не могут передать всего великолепия, которым обладало Сараево в 1988 году. Подлинная жемчужина СРБиГ, столица республики была известна своим Старым Городом, в котором причудливо смешивались турецкие и австро-венгерские постройки, а также множеством олимпийских объектов, выстроенных специально к Зимней Олимпиаде 1984 года.
Вечернее Сараево в 80-х годах
В городе практически без каких-либо проблем уживались сербы, хорваты и мусульмане. Под колокольный звон звучали азаны, призывавшие правоверных на молитву и под извращенный ныне клич «Аллаху акбар», доносящийся с минаретов, христиане устраивали крестные ходы. Несмотря на то, что республика была самой бедной в Югославии (даже беднее откровенно нищей сейчас Македонии), люди жили дружно, казалось бы, забыв события Второй мировой. Экономический кризис, начавший истощать экономику СФРЮ еще в начале 80-х, здесь был заметен меньше всего. Свою роль в этом опять же сыграла бедность и аграрность республики – будучи изначально дотационной, она продолжила висеть камнем на шее бюджета Югославии, вместе с тем все же не принося новых убытков.
Город был разделен на десять районов: Стари-Град, Центр, Ново-Сараево, Нови-Град, Вогошча, Илиджа, Илияш, Пале, Трново и Хаджичи, зажатых между горами Игман, Требевич, Яхорина, Белашница, Трескавица. Таким образом, Сараево оказывался в кольце из гор и прекрасно простреливался в обе стороны, чем в свое время воспользовались партизаны Тито в марте-апреле 1945 года, выдавив из города равные им по численности войска немцев.
В 1991 году население города составляло 527 тысяч человек, из которых 49% было мусульманами, 30% – сербами, 11% – югославами и 7% – хорватами. При этом сербы в основном селились на окраинах города – в Грбавице, Ново-Сараево, Пале. В шести муниципалитетах мусульмане составляли подавляющее большинство, несмотря на это, национальности все равно постепенно перемешивались.
Ситуацию, разумеется, кардинально поменял всплеск национализма в Югославии. В статье про бои за Посавину уже указывались обстоятельства прихода к власти в Боснии трех националистических партий трех же народов, поэтому вновь подробно останавливаться на нем автор не будет. Упомянем лишь то, что в итоге почти все места в Скупщине Союзной Республики Боснии и Герцеговины получили представители трех радикальных партий: сербской (СДС), мусульманской (СДА) и хорватской (ХДС). Подобный демарш разом сказался на обстановке в городе. Мусульманское «возрождение», пропагандируемое «Партией демократического (sic!) действия (sic!)» привело к появлению в городе большого количества молодчиков, желающих, как ни странно, не умереть, а убивать во славу Аллаха. В городе то и дело завязывались драки, каким-то чудом заканчивавшиеся малой кровью. Разумеется, почувствовав свою власть, партии начали формировать и верные им вооруженные силы.
К тому же, началось еще известное по Хорватии стремительное раздувание штатов полиции. Мусульманские и сербские общины практически утроили штаты полиции, получив на доброе дело по охране порядка (не уточняя, впрочем, от кого) большое количество стрелкового вооружения и несколько БТР.
Помимо взятия под контроль полиции, Изетбегович и Бобан организовали еще и свои собственные вооруженные силы. Все те молодчики, нападавшие на сербов, входили в так называемую «Патриотическую Лигу Нации». Они начали потихоньку прибирать к рукам местные склады с оружием и снаряжением для сил ТО. Примечательно, что практически вся сеть «ПЛН», включая отряды спецназа «Зеленые береты», была практически сразу же вскрыта силами военной контрразведки КОС (Контраобавештајна служба – контрразведка). Александр Васильевич, начальник военной контрразведки Югославской Народной Армии, позднее писал, что согласно данным КОС, под ружьем у Изетбеговича имелось 50 000 человек, объединенных в 4 дивизии, 3 полка, 55 батальонов и 62 отдельных роты, взвода или команды. Всего имелось 9 региональных командований, каждое из которых (за исключением Санджака) будет организовано в корпус Армии БиГ.
Бойцы «Патриотической Лиги»
У хорватов вооруженные силы были куда более лоскутными, поскольку националистических партий имелось две, и каждая из них принялась сколачивать свою армию. Первой из них была уже печально известная ХДС. Ее вооруженные силы – ХВО, Хрватске Вече Одбране, Хорватский Совет Обороны – насчитывало 20 000 штыков, организованных на основе ТО в каждой общине, где проживали хорваты.
Солдаты ХВО
Их противником выступала ХСП – Хрватска Странка Права (Хорватская Партия Права) – которая в пику ХДЗ создала свои отряды, довольно пафосно обозвав их Хрватске Оружане Снаге (Хорватские Вооруженные Силы). Их командиром назначили Миле «Ястреба» Дедаковича, бывшего коменданта Вуковара, в независимой Хорватии попавшего в тюрьму за излишний национализм. Вышедший из тюрьмы и обиженный на весь белый свет, он с откровенной радостью примкнул к ХСП, в открытую проповедовавшей времена Независимого Государства Хорватия. Силы ХСП едва достигали 5000 человек, однако, в отличие от ХВО, никогда не имели проблем с мусульманами и охотно поддерживали Изетбеговича, в то время как Совет Обороны следовал политике Туджмана и Милошевича по расчленению Боснии.
Бойцы ХОС
На этом фоне вооруженные силы, подконтрольные Радовану Караджичу, выглядели откровенно бледно. Сербы упускали самое важное – время, совершенно не организуя свои разрозненные отряды ТО. Руководство Сербской Демократической Партии (СДС, Српска Демократичка Странка) полагало, что они смогут остаться в любом случае в составе Югославии, и их будет защищать Югославская Народная Армия. Отряды же самообороны им нужны только для самозащиты от залетных банд ПЛН и ХОС, следовательно, и потребности в их организации в какое-то подобие вооруженных сил не требуется.
ТО насчитывало 60 тысяч человек, не имевших, в отличие от хорватов и мусульман, общей организации. Личный состав МВД насчитывал около 16 000 человек, однако для боевых действий могли быть использованы не более 8 тысяч – кто-то должен все же работать по специальности. Эти восемь тысяч штыков и составляли единственный оперативный резерв и боевую силу СДС на всю подконтрольную сербам территорию.
Сербский ополченец
Зато силы ЮНА выглядели куда как более значительно. Несмотря на частичный провал мобилизации, в распоряжении югославских генералов оказалось 110 тысяч человек (сербов и черногорцев, остальные сбежали), 500 танков и ББМ, 550 орудий калибра выше 100-мм, 48 РСЗО, 350 тяжелых минометов, 120 истребителей и бомбардировщиков, 40 ударных и 30 транспортных вертолетов. Велся интенсивный набор добровольцев под командованием офицеров ЮНА. Такое количество сил и средств даже при отсутствии помощи со стороны СДС позволяло просто расплющить мусульман и хорватов в тонкий блин, однако Белград оставался поразительно молчалив. Милошевич решил воевать чужими руками, с помощью СДС и Караджича «распилив» Боснию с Туджманом.
По итогам весеннего самовооружения в одной маленькой Боснии начали действовать четыре (практически пять) разнонаправленные вооруженные силы. Оставалось только ждать, пока какая-либо из сторон не возьмется за оружие, либо кого-нибудь объявить в открытии огня. Виноватый нашелся быстро – Радован Караджич и роковые выстрелы 6 апреля 1992 года (хотя война уже шла чуть больше месяца, но никого это не волновало).
Радован Караджич родился в 1945 году в Петнице, Черногория. Его отец, Вук Караджич, был четником и попал в плен к ОЗНА – силам безопасности партизан Тито. Каким-то образом выжив при расстреле, он получил пять лет тюрьмы и вышел на свободу в 1950-м. В 1960-м они всей семьей переехали в Сараево, где в 1971-м году Радован закончил медицинский факультет Сараевского университета по специальности неврозы и депрессия. Работал по специальности в городской больнице. В 1983-м году попал под суд вместе с другом, Момчило Краишником, по обвинению в нецелевом расходовании кредита, но был оправдан.
Радован Караджич, антропометрика. Сделана в 1984 году во время нахождения под следствием по делу о растрате кредита
В 1989 году настал его звездный час. Доселе ни разу не замеченный в национализме, в июле того года он создал СДС и провозгласил целью партии воссоединение сербов в рамках единого государства. На выборах 1990 года СДС получило почти все голоса сербского населения Боснии. Его друг Краишник стал спикером Скупщины БиГ. Было объявлено, что сербы будут находиться в составе Боснии до тех пор, пока сама Босния находится в составе Югославии. А потому, когда в январе Алия Изетбегович торжественно объявил о мусульманской самостийности, сербы принялись формировать параллельное правительство на подконтрольных территориях, объявив себя частью Югославии, а затем и совсем независимыми.
Караджич выступает в Скупщине БиГ
Не следует, впрочем, идти на поводу у мусульмано-европейской пропаганды и воображать себе СДС партией четников и идеологических националистов. Та национальная риторика, которую употреблял Караджич, была исключительно внешней. Большая часть руководства партии пришла прямиком из распущенного Союза Коммунистов Югославии и всецело оглядывалась на Белград, в котором у власти были все те же бывшие функционеры СКЮ. Это приводило к тому, что органы СДС на местах зачастую не воспринимали указания сверху. Верхушка тоже пыталась проводить свою политику, что лишало Республику Сербскую возможностей хоть какого-нибудь эффективного управления.
Казалось бы, учитывая положение дел, СДС следовало бы сделать упор на национализм как стержень формирования государства, но правящая верхушка не торопилась с действиями. Приезжавших же добровольцев они встречали настороженно, если вообще встречали. Из Сербии и Черногории ехали десятки человек, готовых воевать, однако, если их не ловили патрули ЮНА и не возвращали обратно, то местная ТО, подчиненная СДС, могла от них отказаться. Местные сербы сами себя подводили к заведомому поражению против хорвато-мусульманской коалиции.
Слободан Милошевич – один из виновников поражения сербов
А пока СДС бряцала оружием и надеялась на помощь ЮНА, сами солдаты откровенно ошалевали от происходящего. В марте, практически сразу после убийства Николы Гардовича, в Сараево начали орудовать мусульманские снайперы, стрелявшие по офицерам ЮНА и сербским женщинам и детям. Зачастую они взаимодействовали с полицейскими на КПП на въезде или выезде из города. Стоило только мусульманину понять, что в машине сидит православный, как он давал знак, и по ней открывали огонь. К 15 марта 1992 года почти все военные объекты ЮНА в городе были блокированы.
В Високо, где уже существовал полностью организованный мусульмано-хорватский батальон, боевики осадили казарму расквартированного там полка, потребовав сменить его командира, серба по национальности. Полк передислоцировали в Мокро, выведя его за Сараево. ЮНА, как и раньше в Хорватии, бессмысленно пыталась стать нейтральной, четвертой силой в противостоянии, не понимая, что именно она и являлась объектом ненависти.
Особенно ярко это проявилось в ходе событий 4-5 апреля. Согласно имевшейся договоренности между МВД сербов и мусульман, школа МВД во Врачанах (правильно говорить «Варац») оставалась за сербами, а остальные передавались в ведение мусульман. Однако последние, что естественно, соглашение выполнять не собирались и попробовали завладеть школой явочным порядком, просто оставив на местах личный состав мусульман.
Школа МВД в Варачанах
К полудню 4 апреля к зданию подошел личный состав сербской полиции, назначенный в школу в качестве сотрудников. Обнаружив здание, битком набитое мусульманами, сербы поступили предсказуемо – потребовали от них покинуть свое здание. Мусульмане столь же предсказуемо отказались, угрожая убить любого, кто войдет хотя бы на территорию двора.
Миленко Каришик, командир отряда, приказал взять здание штурмом. Тут сказалось огромное превосходство православных в опыте – большая часть отряда Каришика была демобилизованными солдатами, еще в ноябре-декабре воевавшими против хорватов. Открыв ураганную стрельбу по окнам и вынудив мусульман укрыться, бойцы ворвались в здание и начали выгонять захватчиков на улицу. В этот самый момент один из курсантов школы, шестнадцатилетний Самир Мишич, решил доказать, что он настоящий боец, и, выйдя навстречу сербам с автоматом, ранил одного из штурмовавших. Ответными выстрелами из него буквально сделали дуршлаг, случайно ранив и другого мусульманина, который, в отличие от своего товарища, покорно ждал своей участи в углу.
Миленко Каришик. Сейчас он – заместитель министра МВД БиГ. Во время войны – командир бригады специального назначения МВД РС
Через несколько минут школа была очищена от самозахватчиков и над ней уже развевался сербский флаг, однако здание осадили силы «Патриотической лиги». Вслед за ними устремились и простые зеваки, решившие посмотреть на восхитительное представление – отрезание голов православного населения.
Сараевское МВД изо всех сил делало вид, что происходящее их не касалось. С одной стороны, давно уже наметилось национальное размежевание, и проблемы одного народа два других уже никоим образом не интересовали. С другой – было атаковано здание МВД. Штаб 4-го корпуса ЮНА, дислоцированного в Сараево, то и дело звонил, пытаясь понять, что творится в городе, и вынудить полицию заняться своими прямыми обязанностями. После того, как дежурный не выдержал и послал Воислава Джурджевича, командира корпуса, матом туда, куда Макар телят не гонял, разъяренный генерал-майор связался с командиром 49-й моторизованной бригады и приказал любыми средствами развести стороны куда-нибудь подальше друг от друга.
Подполковник Энвер Хаджихасанович, мусульманин по вероисповеданию, приказ понял правильно. Второй батальон бригады был поднят по тревоге и ворвался в Врачаны, оглашая воздух ревом клаксонов и стрельбой в воздух. Напуганные боевики ПЛН отступили от школы, бросая оружие, патроны, снимая с себя снаряжение, чтобы слиться с толпой зевак. Последние же, еще недавно с восхищением наблюдавшие, как их храбрые момци (парни) собираются резать головы нечестивым кяфирам, теперь бежали со всех ног, отчаянно не желая оказаться шахидами и пировать среди 72 гурий. Мотострелки оцепили квартал и начали готовиться к обороне.
Энвер Хаджихасанович в МТБЮ
Алия со своими подпевалами тут же объявил на все мировое сообщество, что полиция БиГ, залог спокойствия и безопасности страны, подверглась зверскому нападению со стороны ЮНА и «четников», таким образом обвинив сербов в развязывании войны. Это звучит довольно забавно, поскольку в конце мая после увольнения всех боснийцев (любого вероисповедания) из рядов ЮНА подполковник Хаджихасанович, будучи морально освобожденным от присяги, стал командиром 3-го армейского корпуса Армии Боснии и Герцеговины и национальным героем страны. Национальный герой, развязавший против нее войну?
5 апреля события продолжили свой лавинообразный ход. Грбавица и Варачаны тут же начали покрываться баррикадами. Сербы напряженно ждали мусульманской атаки на школу и казармы ЮНА в городе, но ее так и не последовало. Все расслабились. Следующее число являлось праздником, днем освобождения Сараево от нацистов и никто не думал, что в него может что-то произойти. Тем не менее, в самый разгар мирной демонстрации в память об этом празднике раздались выстрелы с крыши отеля Холидей Инн, где в тот момент заседало СДС. Было убито двое мусульман. Разумеется, в здание тут же ворвались бойцы «Зеленых Беретов». Практически сразу же были найдены шесть снайперов (без снайперских винтовок), а членов СДС выкинули на улицу, и те под охраной сербских милиционеров кое-как сумели добраться до Пале.
Отель “Holiday Inn” за пару месяцев до злополучных выстрелов
Мусульмане размышляли, что сделать со снайперами – побить камнями, сбросить с крыши или просто разорвать на части, а штаб ЮНА пытался решить хоть что-нибудь. Командир 2-й ВО генерал Милутин Куканяц не верил в то, что война начнется, а потому отдавал необдуманные приказы, которые командир 4-го корпуса пытался исполнить с наименьшими потерями. Пока командир военной области настаивал на совместных патрулях ЮНА и МВД мусульман, Джурджевич спешно вывел свой штаб из Бистрика в Златиште, а затем блокировал Сараево с юга, тем самым прекратив связь с сородичами за Игманом. Задачу по блокаде Сараево выполняла 120-я легкопехотная бригада ЮНА, чьей базой стало село Войковицы. Ее оперативно пополнили за счет местных сербов, довооружили и 30 апреля 1992 года выдвинули к южному Сараево, перерезав связь с Игманом и Хрясницей. Собственно, именно с этого момента можно вести отсчет осады.
В этот же день Югославская народная армия была объявлена оккупационной. Штаб регионального командования «Сараево» ПЛН начал готовить операцию по захвату объектов ЮНА в городе. Существенную помощь в нападении должны были оказать хорваты, у которых батальон ХВО «Король Твртко» имел больше тяжелого вооружения, чем все мусульманские отряды в городе вместе взятые. В качестве первоочередных целей были намечены Дом ЮНА, штаб Военного Округа, аэропорт, Варачаны, Грбавице, подразделения 120-й бригады.
Исполнение плана по «изгнанию оккупантов» началось 2 мая 1992 года. Батальон (около 500 человек) «Патриотической Лиги» напали на беззащитный Дом ЮНА, в котором не оказалось положенных по штату караульных, ранили его начальника полковника Божиновского, солдата-писаря и трех гражданских. Весь персонал был взят в заложники, о чем тут же по телефону были предупреждены военные. Мусульмане грозились перерезать пленным глотки, если из города не будут выведены силы 4-го корпуса.
Командующий Военным Округом в своей далекой от реальности манере приказал полковнику Шупуту с взводом (30 штыков!) военной полиции отбить пленных. Разумеется, из этой затеи ничего не вышло. Стоило только отряду углубиться в город, как их машины окружила толпа женщин и детей. Давить простых людей полковник не осмелился, приказав своим бойцам спешиться. Их тут же принялись бить, затем в толпе внезапно оказались очень бородатые люди с оружием и в итоге солдаты сдались без сопротивления.
Скендерийский мост. Он будет играть огромную роль в последующих событиях 2-3 мая 1992 года
Генерал Куканяц, узнав об этом, послал вторую группу, уже из 60 парашютистов 63-й бригады во главе с капитаном. Отряд Лабудовича также попал в засаду в Скендерии, центре города, у кинотеатра «Партизан». Три БТР было подбито, причем только один из гранатомета «Золя». Два других сожгли с помощью трамвайных высоковольтных линий. Таким же образом были казнены сам капитан Лабудович и четыре его солдата. Еще шестеро погибли в ходе перестрелки, остальные попали в плен.
После второй сдачи в плен Куканяц уже окончательно потерял связь с реальностью. С аэродрома Сараево и военной базы в Лукавице вышли две армейские колонны в составе танка и нескольких бронемашин в каждой, практически без пехотного прикрытия. Зачем Куканяц послал в город восемь единиц техники без поддержки – история умалчивает. Вероятно, они должны были разогнать толпу у Дома ЮНА и штаба 2-го ВО, который тоже уже блокировали мусульмане, застрелив часового-военного полицейского, хотя потребности в этом не было никакой. Танки здание Дома могли только разве что развалить, а не освободить, а капитальное здание казарм «Маршал Тито» насчитывало 300 офицеров и солдат гарнизона, располагавших большим количеством оружия, боеприпасов и продовольствия, позволявшим выдержать длительную осаду (что и показали дальнейшие события).
Попытка «деблокирования» неизвестно чего двумя колоннами ЮНА
Колонна, вышедшая из аэропорта, была остановлена практически сразу, как только въехала в предместья. Кумулятивная ручная граната, брошенная бойцом «Патриотической Лиги», разорвала гусеницу танка, после чего командир колонны не стал искать объездную дорогу, а принял танкистов на броню и уехал обратно. Участь их товарищей была куда хуже.
На довольно большой скорости колонна вошла в Сараево через Грбавицу и Врачаны, затем проехала Скендерийский мост и же попала в засаду. Головную машину – опять, по иронии, танк, – сожгли при помощи коктейлей Молотова и ружейных гранат. Остальным машинам лишь деликатно «размотали» гусеницы. Уцелевшие экипажи попали в плен к мусульманам.
Кроме того, отдельные перестрелки велись на Грбавице, а «Зеленые береты» неоднократно пытались прорваться через позиции 120-й легкопехотной бригады. В итоге к 18:00 2 мая штаб 4-го корпуса окончательно потерял связь с войсками, дислоцированными в городе.
Вокруг Сараево скучилось шесть пехотных и моторизованных бригад, полностью отмобилизованных, но никто не давал приказа войти в город. Командующий 2-м ВО, допустивший эту катастрофу и по собственной глупости оказавшийся прямо в центре мусульманских владений, то и дело звонил в Златиште, умоляя Джурджевича спасти его. Подобная трусость офицера, по его собственному же признанию, окончившего все военные училища и академии ЮНА, накаляла обстановку еще сильнее.
Комкор не имел никакого представления о том, что случилось со второй колонной, посланной в город по приказу старшего начальника; то и дело поступали сообщения об очередных обстрелах казарм, узла связи или военного госпиталя. Единственным подразделением, условно вошедшим на территорию Сараево, оказалась 216-я горная бригада, «оседлавшая» высоту Дебело брдо и район Еврейска Гробля (Еврейское кладбище), впоследствии весьма известные.
На фоне подобной постоянной нервотрепки половинчатое решение окружить город, но не вводить войска, было вполне обоснованным, поскольку основные районы проживания сербского населения уже находились под охраной местного ТО или МВД, что решало проблему их защиты. Спасти сербов, проживавших в других районах города, было бы тяжело даже при идеальных условиях. Сейчас же, когда Сараево наводнено кочующими бандами ПЛН и «Зеленых беретов» без какой-либо информации об их численности, вооружении или хотя бы просто наличии, попытка заняться спасением людей приведет к безрезультатным огромным потерям. По данным КОС, которые со скрипом, но все же любезно предоставил Белград, силы «Патриотической Лиги» в городе насчитывали 8 тысяч человек, ХВО и ХОС – полторы тысячи.
Артиллерийская позиция под Сараево
Нет, разумеется, любой знаток военного дела и диванный полководец может вспомнить пример Грозного, который в 1995-м взяла группировка федеральных войск, уступавшая в численности и даже иногда в подготовке чеченцам. Однако у «федералов» перед сербами было одно огромное преимущество: четкая командная структура. Солдаты уже знали своего сержанта, взводного, ротного, комбата и так далее.
В 4-м корпусе, который до сих пор продолжал разворачиваться, проводилась мобилизация местных взамен разбежавшихся мусульман. Единственной кадровой частью оставалась 49-я моторизованная бригада, одновременно охранявшая Варачаны, штаб корпуса и аэропорт. Во всех остальных царила та самая анархия, за которую воевал батька Махно. Если звеном взвод-рота еще можно было хоть как-то управлять и послать в атаку, то уже в батальоне начинался форменный бардак. Наступление же шести бригад разом обернулось полной катастрофой. Полное отсутствие дисциплины и взаимодействия между частями, невозможность координации авиаподдержки и артиллерийского огня могли бы привести только к увеличению потерь, но отнюдь не к успеху операции. Так что отмененный волей Джурджевича приказ о штурме города следует занести генералу в «плюс».
Впрочем, в этот же день случилось событие, которое могло перевернуть всю историю Боснийской войны. Еще в начале апреля в Сараево появились миротворцы ООН – контингенты из Швеции и Канады. И именно в этот день они должны были встречать прилетающего из Женевы Алию Изетбеговича, который в течение трех дней старательно хоронил последние остатки Югославии. Именно его должен был встречать БТР шведских миротворцев. Но кто-то из диспетчеров аэропорта сообщил шведам, что самолет задерживается, и сошедший с трапа Алия попал в руки… разъяренных сербских десантников. Самого «президента БиГ» они, разумеется, не тронули, а вот сопротивлявшаяся охрана была довольно неделикатно избита и провела три дня в подвале.
Изетбеговича под надежной охраной доставили в Лукавац, где Джурджевич заявил, что Изетбеговича задержали для его же безопасности и предоставили ему комнату с телефоном. Хитрый мусульманин тут же связался со своим окружением, которое сразу принялось раздувать скандал с «агрессией ЮНА» против «законно избранной власти».
Самое забавное, что Джурджевич нисколько не покривил против истины. Из тех же данных, полученных от КОС, генерал узнал о существовании двойной оппозиции среди мусульман. Первую, весьма либеральную, представлял Фикрет Абдич, бывший директор сельхозкомбината «Агрокомерц», который пользовался безраздельной поддержкой мусульман Западной Боснии. На выборах 1990 года именно он набрал большинство голосов Скупщины во время выборов Президиума БиГ, но по неизвестным причинам снял свою кандидатуру, оставаясь, в то же время, самым опасным политическим противником Изетбеговича.
Фикрет Абдич
Однако о противостоянии Абдича и Изетбеговича в Сараево не знал только глухонемой. А вот существование еще больших мусульманских радикалов стало для генерала сюрпризом. Эюп Ганич, ближайший помощник Президента БиГ, был главарем исламских фундаменталистов, еще более радикальных, нежели сам Алия. Самым мягким методом приведения сербов к покорности Ганич считал построение башен из отрубленных голов и принудительное обращение в ислам. На этом фоне в глазах генерала ЮНА (но не командующего сербской армией) Изетбегович действительно смотрелся компромиссной фигурой, с которой можно договориться. Собственно, первое нападение на него было совершено еще во время перевозки в Лукавац – одинокую, облепленную со всех сторон десантниками БМП обстреляли из «Золи».
Тем временем Куканяц потребовал от Джурджевича перевезти пленного в Бистрик, в штаб 2-го ВО. Через весь город, находящийся во власти банд Патриотической Лиги Нации, к которой примкнули и бандиты, творившие все, что хотят под предлогом «защиты бошняков от югославо-сербской агрессии». Генерал опешил от такого требования, но приказ начальника, о котором уже знал даже Белград (так как сообщения слались через радио открытым текстом – телефонная связь уже была нарушена) проигнорировать не мог и попросил Изетбеговича договориться со своими о безопасном проходе колонны. Алия, разумеется, согласился. Под усиленной охраной десантников на трех BOV-VP колонна двинулась в город.
BOV-VP
На окраине города их встретил отряд «Патриотической Лиги», относительно спокойно проведший сербов через весь город. Лишь у моста в Скендерии на колонну напал отряд «Зеленых беретов», пытавшийся спалить неприметный БМП с очень важным пленником. Атаку отбили на удивление соединенными усилиями, после чего колонна пересекла мост и двинулась дальше.
А вот то, что происходило в штабе Военной Области, напоминало фарс. Куканяц, заполучив в рукав такой шикарный козырь, не стал угрожать Алие переговорами с Абдичем (который никогда не вел националистическую полемику и в адрес которого никогда не раздавалось презрительное «турок»), не стал требовать от него разоружения «муджахединов», показательно готовя расстрельный взвод. Он попросил его дать возможность частям ЮНА покинуть город. Изетбегович, разумеется, согласился. Под гарантии генерала Макензи, представителя ООН Боба Дола и лично Алии Изетбеговича.
Генерал Макензи – командующий войсками ООН в Сараево
На следующее утро, 3 мая, во дворе штаба начала собираться колонна из двадцати грузовиков и десяти бронемашин. Удивительно, но десантники, доставившие Алию, умчались из Бистрика практически сразу же, но не уехали дальше казарм «Маршал Тито» в Ново-Сараево, присоединившись к его гарнизону, а потому участия в последующих событиях не принимали.
Состав колонны был примерно такой. Впереди ехал БТР ООН с генералами Макензи и Куканьцем внутри. Следом ехала еще одна бронемашина ООН с Алией Изетбеговичем под охраной сербских военных полицейских. За ними – пять бронемашин сербов. Дальше следовали грузовики с имуществом и местными сербами, всю ночь стекавшимися к штабу в поисках убежища. Замыкали колонну БТРы ЮНА. Из Бистрика колонна выехала действительно спокойно. Столь же спокойно она ехала вплоть до Скендерийского моста, где была остановлена… из-за выложенных прямо на дороге противотанковых мин. Машины ООН вполне логично остановились и по колонне тут же со всех сторон ударили «Зеленые береты».
Головная и концевая сербские машины были тут же взорваны. Разъяренные мусульмане налетели на колонну и принялись выкидывать из машин сербов, избивая их, а кого-то и просто стреляя на месте. Чудом не был убит извлеченный из машины Алия Изетбегович. От расстрела его спас военный полицейский, закричавший «беретам», кто перед ними. В «благодарность» мусульманин застрелил его. Всего погибло 6 человек (рядовой, четыре офицера и жена одного из контрактников), ранено около тридцати, а 160 офицеров были взяты в плен, включая и командира Военной Области генерала Куканяца.
Джурджевич объявил о мобилизации корпуса и о полной блокаде города. Кадрированные «партизанские» бригады начали пополняться местными сербами, требовавшими дать им оружие. Тяжелая артиллерия выводилась из казарм на позиции и наводилась на город. На Сараево вообще наводится все, что только может стрелять и имеет ствол или хотя бы направляющие. Сербы готовились к решительным действиям, поняв, что дальше уже отступать некуда. нужно драться до последнего. Однако этот приказ, отданный вечером 3 мая, уже запоздал, поскольку рано утром 4 мая 1992 года ГенШтаб ЮНА прислал Джурджевичу телеграмму о том, что Югославская Народная Армия выводилась с территории Боснии.
6 апреля исполнилось 20 лет с начала осады города Сараева - столицы Боснии и Герцеговины.
В печальную годовщину в городе устроили акцию - на главной улице города выставили 11"541 красный стул - по одному на каждого погибшего тогда человека. Красный ряд протянулся через весь город.
Как и почему это произошло?
Началось это с банальной вещи - боснийские мусульмане, составлявшие большинство жителей в Сараево, захотели отделиться от Югославии. А сербы, считавшие себя опорой союзной Югославии, отпускать их не захотели. Они осадили город и начали обстреливать его из всего, что у них было под рукой, и не разбирая, в кого стреляют. Осада и блокада города длилась 1 395 дней - больше, чем блокада Ленинграда. В результате осады население Сараево снизилось на 35 % до 334,000 человек.
Окружившие город сербы утверждали, что они блокируют доставку оружия боснийским боевикам, но на самом деле полностью перекрыли снабжение большого города, включая подачу воды и электричества. Они утверждали, что обстреливают базы боевиков - но на самом деле стреляли по всему, что двигалось, а двигались в основном мирные жители - в поисках воды, пропитания и топлива.
Горит парламент Боснии:
Женщина пытается побыстрее пробежать открытое место, обстреливаемое снайперами:
Кладбище в Сараево. Характерно, что год смерти на всех могилах один и тот же - 1992
Людей хоронили каждый день...
Счастливицы - они выжили:
А здесь лежат те, кому повезло меньше:
(Это импровизированное кладбище было создано на месте футбольного поля)
Гибли в городе не только мусульмане, но и сербы:
Говорят, что самыми востребованными в городе стали профессии гробовщика и копателя могил...
И вот все это длилось почти 4 года.
Как разрешилась эта история? К 1995 году после долгих и бесплодных переговоров у мирового сообщества, и в первую очередь, у европейских стран и США, иссякло терпение. НАТО провело военную операцию "Обдуманная сила", в ходе которой были нанесены удары по позициям боснийских сербов, и они были вынуждены отступить от города. После этого руководителями хорватов, боснийских мусульман и правительством Сербии было подписано Дейтонское соглашение о прекращении огня. Боснийские сербы подписать это соглашение отказались.
Лидеры боснийских сербов - Биляна Плавшич, Радован Караджич, Ратко Младич - предстали перед Гаагским трибуналом. Биляна Плавшич была осуждена на 11 лет и вышла на свободу в 2009 году. Радован Караджич и Ратко Младич были пойманы совсем недавно, и им еще предстоит услышать свой приговор, который, судя по всему, будет весьма суровым. По-видимому, ни один из них уже никогда не выйдет на свободу.
Справедливость восторжествовала, но это уже никак не поможет тысячам жертв этой бессмысленной жестокости.
В данном посте использованы фотографии Роджера Ричардса (Roger Richards) и Reuters
